Poor men's judge

Все, что оставалось у бывшего владыки — это горстка лично преданных ему бойцов из службы охраны, глава аппарата, да машины кортежа. По раскладу выходило, что беглецами займутся в лучшем случае завтра, в худшем — с минуты на минуту.

И тогда гарант отдал последний приказ:

— Вот список. Эти заговорить не должны ни при каких обстоятельствах. Вытаскивайте семьи. На посольства не надейтесь — джентльмены и на порог не пустят. Вот номера счетов и коды. Я остаюсь.

После того, как верные соратники ушли, ждать пришлось недолго. Будто сорвавшийся с фиксаторов нож гильотины, ударил по нервам звонок телефона.

— Господин, Президент, — извиняющимся тоном доложил охранник. — Тут к Вам приехали.

— Кто?

— Полковник Степанов и двое сопровождающих.

— Всего двое? Что им надо?

— Говорят, по поручению СНК. К вам.

Несколько секунд охранник слышал в трубке лишь тяжелое дыхание.

— Покажи им дорогу, — наконец ответил президент, ставший таковым в качестве новогоднего сюрприза для нации.

Про себя же гарант подумал:

— Эти не отвяжутся. Откажешь, через полчаса здесь будет батальон или рота со средствами усиления. Надо будет — и полк. Захотят — поволокут за ноги.

Из интервью Председателя СНК «Комсомольской Правде».

— Наши читатели хотели бы знать, что новая власть планирует делать дальше. Некоторые опасаются репрессий, поговаривают даже, что не за горами новый 1937 год.

— Это несколько вопросов. Начну отвечать с последнего. Нового 1937 года не будет. Кстати, картина того 1937 года, что был, чудовищно искажена пропагандой. Если посмотреть реальную статистику, то получится, что у простого рабочего шанс попасть под репрессии был порядка полутора процентов, у руководителей среднего звена — около двадцати, а вот у верхушки партийного и армейского руководства — приближался к восьмидесяти. Кого действительно зачистили жестко, так это карательные органы, занявшиеся под шумок элементарным сведением счетов и мародерством.

Теперь о будущем. Если вы представляете его как нескончаемый митинг под барабанный бой. Если воображение рисует развевающиеся знамена освещаемые отблесками пожаров, хоровое скандирование лозунгов и прочую непотребщину, то спешу заверить читателей: такого не будет. Тотальных репрессий ожидать не стоит.

— А как же милые сердцу ура-патриотов картинки? — задал очередной вопрос журналист.

— Это как? — недоуменно приподнял брови Виктор.

— Ну примерно так: патриоты, поймавшие за штаны рыжего Чуба. И сам Чуб, истошно орущий, что отдаст все, совсем все, до последнего миллиарда… Фигура диктатора, в мундире, но без лица, произносящая нескончаемую, но такую нужную и умную речь, — обнаруживая неплохое знакомство с классиками, близко к тексту процитировал корреспондент.

— Вы это серьезно говорите?

— Да нет, конечно, — слегка смутился корреспондент, — Просто многие интересуются, не пойдут ли отбирать у людей то, что при крахе социализма прилипло к рукам. Боятся люди.

— Пусть не боятся. Я же уже сказал: репрессий не будет, хотя не скрою, горячие головы в движении есть. Но мы просчитали ситуацию, и решили, что овчинка выделки не стоит. Кто что успел стащить, пусть оставит себе. Не из страны вывез.

Крупные предприятия, месторождения нефти, газа, металлов и прочего, вернутся в собственность государства. Частных банков не будет. Но если управляющий был эффективен, пригласим поработать.

— Как-то не верится.

— Убедитесь в дальнейшем. На данный момент ясно: средства от повальных конфискаций не смогут компенсировать нанесенного стране урона. Сейчас важнее согласие и гражданский мир.

— Амнистия, получается? — задумчиво переспросил журналист.

— Нет, просто забвение. Открыта новая страница в жизни страны. И сразу же пачкать ее девственную белизну кровью просто некрасиво. Это не означает индульгенции воришкам на будущее. Напротив, забыв о прошлом, за то, что будет совершено с завтрашнего дня, спросим полной мерой.

— Означает ли это пересмотр уголовных дел?

— Да. Более того, мы считаем, что человека нельзя унижать неволей. Вдумайтесь, более девяносто процентов из тех, кто попал в тюрьму, рано или поздно возвращаются обратно. Тогда, какой смысл содержать за счет общества воровские академии, кормить омерзительную свору законников и крючкотворов, мало чем отличающуюся от своих клиентов? Симбиоза власти и бандитов не будет.

— Тогда как Вы предлагаете решить проблему преступности?

— У нас закончилось отведенное для интервью время, извините, побеседуем как-нибудь потом, — Вояр с сожалением посмотрел на часы.