Помутнение

— Можно мне взять десяток? — попросила Донна. — Десяток? Десяток таблеток? — Он открыл пакет и отсчитал ей ровно десяток. А потом десяток для себя.

Завязал пакет и отнес к своему плащу в прихожей. — Представляешь, что придумали теперь в магазинах? — возмущенно начала Донна. Таблеток нигде не было видно, она уже упрятала из в загашник. — С кассетами?

— Забирают, — сказал Ар- За кражу. — Да нет, они всегда забирали. А теперь… Ну, ты знаешь, выбираешь кассету или диск, подходишь к продавцу, и тот отлепляет ярлычок с ценой. Так что ты думаешь?! Я чуть не накололась. Она плюхнулась в кресло и достала завернутый в фольгу маленький кубик, в котором Арктор сразу распознал гаш. — Оказывается, это не просто ярлычок. Там есть крошечка какого-то сплава, и, если ты обошел продавца и идешь к двери, начинает реветь сирена.

— С чего ты взяла? — Передо мной одна соплячка пыталась вынести кассету под пальто. Заревела сирена, ее заграбастали и сдали фараонам.

— Сколько у тебя было под пальто? — Три. — А в машине наркотики? — спросил Ар- Если б тебя взяли за кассеты, то обыскали бы и машину. Причем спорю, что ты делаешь это не только здесь, но и…

Он хотел сказать: "и там, где тебе не могли бы помочь знакомые из полиции". Но не сказал, потому что имел в виду себя. Если Донна попадется, он из кожи вон вылезет, чтобы ей помочь. Но ему ничего не удастся сделать в другом округе… В голове закрутился глюк, настоящее шугало: Донна, подобно Лакмену, умирает, и всем, как Баррису, плевать. Ее запрячут в тюрьму, и там ей придется отвыкать от препарата С, и выйдет она совсем другой Донной. Вернее, участливое выражение ее лица, которое он так любит, преобразится бог знает во что, но в любом случае во что-то пустое и слишком часто используемое…

— Когда есть гаш, я обо всем забываю. — Донна достала маленькую керамическую трубку и смотрела на него широко раскрытыми, лучистыми и счастливыми глазами. — Садись. Я в тебя вдую.

Арктор сел, а Донна поднялась, раскурила трубку, подошла не спеша, наклонилась и, когда он раскрыл рот — словно птенец, мелькнула мысль, — выдохнула в него струю серого дыма. Она наполнила его своей горячей, смелой, неиссякаемой энергией, которая в то же время успокаивала, расслабляла и смягчала их обоих.

— Я люблю тебя, Донна, — сказал Ар Это вдувание, этот суррогат секса, возможно, был даже лучше, чем все остальное. Такое интимное и такое странное… Равноценный обмен, пока не кончится гаш.

— Да, ты меня любишь. — Она мягко рассмеялась и села рядом, чтобы наконец затянуться из трубки самой.

Глава 9

— Послушай, Донна, — произнес он. — Тебе нравятся кошки? Она мигнула; ее глаза были красными и воспаленными. — Гадкие маленькие твари. Гадят за мебелью. — Хорошо, а маленькие весенние цветы? — Да, — ответила она. — Это я понимаю — маленькие весенние цветы. Которые появляются первыми.

— Самыми первыми, раньше всех. — Да. — Она отрешенно кивнула с закрытыми глазами. — Раньше, чем на них наступят — и их нет.

— Ты знаешь меня, — проговорил он. — Ты понимаешь меня всего, без остатка.

Она откинулась назад, отложив выкуренную трубку. Ее улыбка медленно потухла.

— Что-нибудь случилось? В ответ она лишь покачала головой. — Ничего. — Можно я обниму тебя? Я хочу приласкать тебя. Хорошо? Приголубить. Донна заторможено перевела на него темные расширенные зрачки. — Нет! Нет! Ты слишком уродлив. — Что? — сказал он. — Нет! — резко выкрикнула она. — Я много вдыхаю коки. Мне надо быть сверхосторожной, потому что я много вдыхаю коки!

— Уродлив?! — ошеломленно повторил он. — Будь ты проклята! — Оставь меня в покое, — не сводя с него взгляда, прошипела Донна. — Конечно. — Арктор вскочил и попятился. — Конечно. Уж не сомневайся. Внутри все кипело, хотелось вытащить пистолет и прострелить ей башку, размазать ее по стенке… а потом так же внезапно ярость и ненависть, вызванные гашишем, прошли. — Черт побери… — безжизненно выдохнул он.

— Не люблю, когда меня лапают. Мне приходится быть начеку… Ты куда? — встрепенулась Донна.

— Я ухожу. Взъерошенная, полусонная, она достала из шкафа свой кожаный пиджак. — Я отвезу тебя домой. — Не пойдет, — отрезал Ар- Ты не в состоянии проехать десяти футов, а за руль своего паршивого самоката никого не пускаешь.

Она обернулась к нему и взбешенно закричала: — Потому что ни один сукин сын не может вести мою машину! Никто ни черта не понимает, особенно мужики! В машинах и во всем остальном! Посмей еще распускать руки…

А потом он оказался в темноте на улице, в незнакомой части города. Один. Совершенно один, подумал он и услышал догоняющую его Донну. Она задыхалась, потому что так много курила и закидывалась, что ее легкие были забиты смолами. Арктор остановился, застыл, не поворачиваясь, в ожидании и тоске.

Приблизившись, Донна замедлила шаги и, еще не отдышавшись, проговорила: