Помпеи

В карцере гладиаторской казармы лежало два скелета: наказанные не смогли убежать, хотя и были только заперты, а не закованы. В маленькой улочке, недалеко от форума, найдено было несколько скелетов (ее так и назвали «Переулок скелетов»): молоденькая девушка, в вышитых сандалиях, вместе с матерью; беременная женщина со связкой ключей, запасливо захваченных из дома, и двумя серебряными вазами; солдат — все они, решив сначала переждать катастрофу у себя дома, слишком поздно спохватились и, выбравшись через окна (узкая улочка была уже засыпана на несколько метров — дверей было не раскрыть), погибли, как и остальные, под дождем пепла.

Часть бежавшего населения направилась к гавани, лежавшей в некотором отдалении от города, рассчитывая спастись морем. В 1880–1881 гг. метрах в 500–600 от Стабиевых ворот найден был ряд строений и в них очень много скелетов, при которых оказалось большое количество золотых вещей. Предполагают — и предположение это очень вероятно, — что в то время гавань была именно здесь и сюда в момент катастрофы собралось много людей, тщетно искавших спасения; если в гавани и стояли суда, то они были засыпаны извержениями Везувия.

Когда Везувий затих, все успокоились и страх улегся, пострадавшие начали возвращаться на старые места. Ориентируясь по торчавшим крышам и верхушкам зданий, они искали свои дома, чтобы извлечь оттуда оставшиеся ценности и вообще всякую утварь, которая могла пригодиться и облегчить жизнь на новом месте. Были здесь и хозяева, были, конечно, и воры. Эти первые раскопки засыпанного города, которые велись самими помпейцами, по результатам своим были, надо думать, очень богатыми. Проникнуть в дом не представляло труда. Если крыша сохранилась, ее проламывали и попадали в комнаты; если она рухнула под тяжестью камней, то искатель оказывался стоящим на уже отвердевшем пепле. Пробить слой этого пепла было нетрудно, так же как и перебросать из помещения в другое место легкие кусочки пемзы. Археологи в Помпеях нашли сравнительно мало денег и мало домашней утвари: очевидно, удача сопровождала первых искателей. Забирали не только вещи и деньги, уносили строительные материалы: мраморные плиты, глыбы, иногда даже целые колонны. На форуме, например, от ряда мраморных сооружений на месте уцелели только жалкие остатки. Никаких реальных мер, чтобы помочь пострадавшим, со стороны правительства принято не было. Император Тит назначил комиссию из числа сенаторов «для восстановления Кампании»; «имущество погибших, если у них не имелось наследников, он назначил для восстановления пострадавших городов» (Светоний[7]). Ничего, однако, восстановлено не было; уцелевшее население нашло себе приют в других городах; с течением времени разведки и раскопки в Помпеях, естественно, прекратились: было взято и унесено все, что можно было взять и унести. Теперь единственной хозяйкой и распорядительницей разрушенного города осталась «равнодушная природа», вновь засиявшая «красою вечною» на опустелом и покинутом месте. Над бывшим городом раскинулся роскошный зеленый покров; вулканический пепел, докончивший разрушение Помпей, сообщил почве неиссякаемое плодородие; роскошные виноградники и фруктовые сады протянулись над старыми улицами и площадями. О Помпеях вовсе забыли, и только какое-то безотчетное воспоминание о том, что здесь стоял некогда город, жило в названии этого урочища «La Citta» («Город») — названии, смысл которого для ряда веков и поколений оставался непонятным.

Глава II ИСТОРИЯ РАСКОПОК

В истории наук, занимающихся изучением прошлого, раскопки Помпей принадлежат к числу довольно редких фактов, знакомство с которыми оставляет в душе и глубокое удовлетворение, и спокойную надежду, что сколько бы человек ни блуждал по неверным путям, сколько бы грубейших и часто непоправимых ошибок ни делал, но рано или поздно он выбьется, если ищет, на верную дорогу. Помпейские раскопки, начинавшиеся совершенно разбойничьим способом^{5}, заканчивались в духе строгой научности, а в техническом отношении — с мастерством блистательным. Помпеи и жизнь их обитателей были действительно воскрешены и показаны нашим современникам во всей неприкрашенной правде повседневного существования, с его темными и светлыми сторонами, и трудно даже представить себе, сколько ценнейшего материала для истории искусства, быта и экономики дал этот маленький, но деятельный и цветущий городок.