Помпадуры и помпадурши

В Навозном, среди мирского круговорота, спасался Пустынник. Несмотря на свое звание и на преклонные лета, это был мужчина веселый, краснощекий, кровь с молоком. Любил он в меру поесть и в меру же выпить, а еще более любил других угостить (121). Любил петь духовные и светские стихи (последние всегда старые, сочиненные до "Прощаюсь, ангел мой, с тобою") и терпеть не мог уединения. Почему он назывался Пустынником, этого никто, и всего меньше он сам, не мог объяснить; известно было только, что ни у кого не пекутся такие вкусные рыбные пироги, ни у кого не подается такой ядреный квас, такие вкусные наливки, соленья и варенья, как у него. Все лучшее в губернии по части провизии стекалось у него и ставилось на стол на радость и утешение посещавшим его гостям.

- Люблю радоваться! - говаривал он, - и сам себе радуюсь, а еще больше радуюсь, когда другие радуются! Несть места для скорбей в сердце моем! Вси приидите! вси насладитеся! - вот каких, сударь, правилов я держусь! Что толку кукситься да исподлобья на всех смотреть! И самому тоска, да и на других тоску нагонишь!

Феденька застал Пустынника в обществе целого хора домашних певчих, которые пели:

Не дивитеся, друзья,

Что не раз

Между вас

На пиру веселом я

Призадумывался!

- "Призадумывался!" - вздохнул Пустынник, грузно поднимаясь с дивана и идя навстречу Феденьке, - до зде (122) задумывались, а днесь возвеселимся! Мы было пирог рушить собирались, да я думаю: кого, мол, это недостает - ан ты и вот он! Накрывать на стол - живо! Да веселую - что встали! "Ах вы, сени мои, сени!"

Но Феденька охладил порывы Пустынника, сказав, что имеет сообщить нечто важное.

- Вы, гражданские, вечно с делами! А посмотришь, дела-то ваши все вместе выеденного яйца не стоят! Ну, сказывай, что еще накуролесил?

- Слышали ли вы. Пустынник, что во Франции делается?

Пустынник удивленно взглянул на Феденьку.

- Не любопытен я; а впрочем, почтмейстер заезжает - сказывает.

- О том, что почти вся палата, в полном составе, ездила в город Парэ-ле-Мониаль и от сатаны отреклась - слышали?

- Что ж, пусть лучше богу молятся, нечем шалберничать!

- Не в том дело. Пустынник! а каков факт!

- Хоть иноверцы, а тоже по-своему бога почитают. Ничего это. Да скажи ты мне на милость, к чему ты эту канитель завел? Мне что-то даже скучно стало.

- А к тому, что я эту самую церемонию хочу здесь устроить!

Это было до того удивительно, что Пустынник ничего не нашелся ответить, а только хлопнул Феденьку по ляжке и сказал:

- Закусим!

- Нет, Пустынник, я без шуток хочу это здесь устроить.

- Да ты опомнись, сударь! ведь мы здесь, в Навозном, даже ведать не ведаем, кто таков он есть, сатана-то!

- Ну нет-с! вы не знаете! вы здесь сидите, а о том и не знаете, какие везде пошли превратные толкования!

- Чего не знаю, о том и говорить не могу!

- А я так знаю. Свобода-с! несменяемость-с! независимость-с! (123) Вот оно куда пошло!

- Слыхал, сударь.

- Надо все это истребить!

- Сделай милость, закусим!

Феденька наконец обиделся.

- Я думал, что вы содействие окажете, а вы с закуской!

- Да какое же я тебе содействие оказать могу? Зависимые вы или независимые, сменяемые или несменяемые - это ваше, гражданское дело! Вот свобода - это точно, что яд! Это и я скажу.

- Я вот что придумал, слушайте. На этих днях, как только будет хорошая погода, я, во главе благонамеренных, отправляюсь в подгородную слободу и там произношу обет...

- Убедительнейше тебя прошу: закусим!

- Отстаньте вы с вашей закуской! Говорите, можете ли вы рассуждать или нет?

- Ну, давай рассуждать натощак!

- Итак, я иду в подгородную слободу и произношу обет...

- По примеру, значит?

- Ну да, по примеру. Оттого мы, благонамеренные, и слабы, что все врозь идем. Нет чтобы хорошему примеру подражать, а все как бы на смех друг друга поднять норовим!

- Не смеяться-то нельзя!

- Что же тут, однако, смешного?

- Ну, как же не смешно - посуди ты сам. Идешь ты невесть куда, с сатаной полемику вести хочешь! А я так думаю, что из всего этого пикник у вас, у благонамеренных, выйдет! Делать тебе нечего - вот что!

Феденька даже вспыхнул весь.

- Это о ком-нибудь другом можно сказать, что делать нечего, только не обо мне! - произнес он иронически, - я не закусываю, как другие, а с утра до вечера точно в котле киплю!

- Если ты это на мой счет сказал, что некто закусывает, - так что ж!

Нечего мне делать - это я и сам скажу! Сижу, песни пою, закушу малость - конечно, не бог знает какое государственное это дело, однако и вреда от него никому нет. А ты, извини ты меня, завистлив очень. Своего-то у тебя дела нет, так ты другим помешать норовишь. Ан вот и вред. Изволь, спрошу я тебя: управа ли, суд ли - чем они тебе поперек горла встали? пошто ты на всяк час их клянешь? Дело свое они делают - достоверно знаю, что делают! тебя не замают - чего еще нужно! Да и люди отменные! Заговорят - заслушаешься: ровно на гуслях играют! Скажи ты мне, Христа ради, какую такую строптивость ты в них заметил?

- Ну, Пустынник, с вами говорить - пожалуй, и до ссоры недалеко.