Помощница по вызову

Не удивилась почти, когда все группа уехала в соседний дом отдыха, где номера для них сняты были, а она задержалась. Потому что “на своей машине”. И с попусительства Позднякова. Который к вечеру галстук ослабил и откинулся на спинку своего любимого дивана. Тихо с ней беседовал. Не замечая меня, застывшую на кухне - кто я вообще? Кухонный агрегат...

Это снаружи я застыла - внутри клокотало. От самых разных мыслей.

Как скоро эта беседа перейдет в горизонтальное положение?

Как скоро его руки, держащие сейчас сигарету с зажигалкой, притянут эту гибкую и женственную куклу к себе? Может быть он надавит на плечи, чтобы на колени встала… Может быть резко перевернет на четвереньки, чтобы роскошный зад, обтянутый тонкой тканью, перед ним оказался?

Я не знала, какая у Позднякова личная жизнь… старалась не думать об этом. О том, что у него есть потребности, которые ему надо удовлетворять. И вот эта картинка двух сексуально заинтересованных друг в друге людей, которые знают, чего хотят от жизни, похожа была… На начало удовлетворения потребностей.

Я запрещала себе мысли о том, что однажды что в дом кто-то придет. “Знакомая” или роскошная девица из агентства, готовая на все. И что мне надо будет запереться в своей комнате, или это будет в мой выходной.

В многостраничном договоре об этом ни слова не было.

Не знала, да… но поняла вдруг, что вцеплюсь сейчас в ее идеальную прическу. Или в его щеки, с выступившей уже щетиной.  Если немедленно что-то не сделаю - вцеплюсь. Хотя не имею на это ни малейшего права.

Шипение глупое едва подавила, зажмурилась - ну конечно, злые слезы полились, - а потом почти вслепую, вдоль стены, незаметная, как всегда, влетела в гардеробную. Куртку натянула, сапоги, и выскочила на улицу через боковую дверь.

В темноту, на обжигающий холод.

Все лучше, чем сгореть в ревнивом пламени…

Ломанулась напрямую, через сугроб, сразу на задний двор. Туда, где на первый взгляд хаотично росли разлапистые ели, сгибающиеся под тяжестью снега, который никто никогда не трогал.

Вот и уйду подальше! Чтобы из окон не было видно, и вообще ниоткуда!

Ушла.

Удивительный участок у Позднякова. Сказочный. Как дом. Ему то ли грамотный ландшафтный дизайнер попался, то ли сам он догадался, что не надо ничего вылизывать и засаживать искусственными карликами. Огромное пространство выглядело ухоженным, но лесом. Дремучим, но сказочным. Таким продолжением леса настоящего, от которого отделял незаметный в темноте забор.

Я в этот “безопасный лес” влюбилась сразу. И гулять здесь обожала. Вот только сегодня я не утеплилась, как обычно - чтобы штаны с начесом, шапка, свитер, варежки - выбежала как была. И холод сразу пробрался под куртку, сдавил горло, заморозил пальцы и ноги в тонких колготках. Да еще и снега зачерпнула широкими валенками, пока лезла через сугробы… Эти валенки для хозяйственных работ использовали, ну и я иногда одевала. Тепло ведь, если снега туда не пихать.

Я же и минуты здесь не продержусь! А за минуту те, двое, не определятся, что делать собираются…

Всхлипнула. Совсем по марк - твеновски подумала, что вот умру я, и они пожалеют… Поймут, какую замечательную Искру потеряли! И тут же отругала себя. Слезы с трудом вытерла - примерзли что-ли? - и назад в дом поползла. Чтобы побыстрее - снова через сугробы, а не по витым едва заметным дорожкам. Ног уже все равно не чувствовала. А совсем недолго ведь бунтовала...

Идиотка.

- Идиотка, - сердито вторит моим мыслям Поздняков, когда я непослушными от холода пальцами  с замком на боковой двери  кое - как справляюсь и ледяным сугробом в дом заползаю. Не с главного же входа заходить, где они там...

Дергает меня на себя, придавая ускорения, и я даже понять не успеваю, как и что происходит, оказываюсь выпутана из валенок и куртки, затащена в гостиную и усажена перед камином. На тот самый диван…

- А где… Ев-вгения? - спрашиваю, стуча зубами.

- Там, где и положено ей быть, - отвечает Поздняков насмешливо и строго. И плед мне кидает,  - Завернись.

А где положено? В его кровати?

Если спрошу - еще большей идиоткой себя выставлю. Я ведь сотрудник его. Прислуга в доме. Что угодно он может делать - я  должна молча уйти. Или отвернуться. Прав не имею на вот такие взбрыки, на ревность… точнее, ревновать-то я могу. Это мои чувства, эмоции, куда ж я их дену-то? Но показывать  их - нет.

Пальцы покалывает, из носа течет, ноги в мокрых колготках, кажется, уже не такие ледяные - но я сама как статуя из льда. Сижу, стиснув края пледа, спину держу прямо и на огонь смотрю, чувствуя и раздражение на себя, и стыд, что все-то они поняли, посмеялись надо мной…

Он всё понял…

- Так что ты делала на улице? - голос Позднякова близко раздается и неожиданно близко. Похоже он встал позади дивана и наклонился к моему уху.

Я дергаюсь, но не оборачиваюсь. Продолжаю сидеть ровно.

Хватит дергаться потому что. И так глупостей наделала.

- Прогуляться решила, - сообщаю заведомую ложь. Хрипло, - Подышать свежим воздухом. Весь день в доме…

- А одеться?