Помощница и её писатель (СИ)

Как я могла отказаться? Если Маша узнает — не простит. Да что там Маша!

Я сама себя не прощу.

— Решила. Идём.

60

Олег

Конечно он замечал, что Нина тянется к нему, — Олег не настолько плохо разбирался в психологии, чтобы не замечать таких вещей. Кроме того, он был наблюдательным человеком, поэтому отлично видел, как старательно девушка держит дистанцию. Практически демонстративно. И это можно было бы принять за равнодушие, если бы она так поступала непринуждённо, не напрягаясь. Но Нина напрягалась. По сути, она вела себя руководствуясь разумом, а не чувствами, изо всех сил напоминая себе о том, что поддаваться нельзя. И Олегу даже было интересно, сколько ещё времени девушка продержится.

Но не трогал он Нину не поэтому — действительно был занят всю неделю, не хотел отвлекаться. Если затащит её сейчас в постель — точно будет не до творчества в ближайшие дни. Олег не сомневался, что, как только Нина согласится, он не успокоится, пока хорошенько не насытится ею. Сексуальной энергии у него всегда было с избытком, а сейчас уж особенно — всё-таки воздержание действовало на Бестужева определённым образом. И плакали тогда его планы на отдых на первой неделе января. Впрочем, не только на первой неделе — Олег и представить себе не мог, что с ним будет, если Нина наконец сдастся. Он же, наверное, вообще какое-то время писать не сможет. Вот придёт Нина на работу — и вместо того, чтобы садиться за роман, Олег потащит её в постель. Хотя почему сразу в постель? Бестужев совершенно не стеснялся секса и в других, не предназначенных для этого, местах. Главное — чтобы удобно было. Обоим.

Поэтому идея отвести Нину и Машу в кукольный театр показалась Олегу отличной. Во-первых, ребёнок — отличный «стоп-сигнал» для любого проявления «неуставных» отношений. И Нине будет легче притворяться, и Бестужеву. Во-вторых, провести время вместе со своей помощницей действительно хотелось, но, как и в прошлый раз, Олег понимал, что на обычное свидание она либо не согласится, либо станет сопротивляться до последнего. Ну и в-третьих — он был не против и с Машей повидаться, девочка ему понравилась. Порой Олег даже ловил себя на мысли о том, что ему было бы интересно задать ей ещё несколько вопросов. Любопытно, как ребёнок смотрит на то или иное явление — наверняка же не совсем так, как взрослый человек? Бестужев заметил это ещё в прошлый раз по Машиным рассуждениям, но всё-таки они обсуждали больше её интересы, а ему хотелось обсудить свои. Узнать, что девочка думает о некоторых исторических фактах, о политике и законах. Конечно, не совсем обычные темы для разговора с семилетним ребёнком, но Олег был необычным человеком. И не только из-за своего диагноза — ещё он был автором, а значит, любил задавать окружающим разные вопросы и впитывал в себя опыт их ответов. На будущее — вдруг пригодится при написании романа.

Впитать подобным образом Олег мог всё — от случайно услышанного разговора в автобусе до комментария в интернете. Идеи витали в воздухе, и полезным оказывалось всё, что так или иначе происходило вокруг него. Сочинять истории помогали даже рассказы его своеобразной матери — Галина Дмитриевна обожала сплетни и периодически вываливала на Олега то, что он и не услышал бы, если бы не она.

Но дети… Про них ему могли поведать только взрослые, а это совсем не то. Бестужев жаждал нормального общения, и Маша казалась ему наиболее подходящим кандидатом. Умная современная девочка, в меру начитанная, в меру хулиганистая, с характером, — отличный материал!

Как это всё может выглядеть со стороны Нины, Олег даже не задумывался.

61

Нина

Когда я приехала домой и объявила Маше, что к семи часам вечера — точнее, даже к половине седьмого — мы должны приехать к театру, где нас будет ждать Олег, мой ребёнок возликовал. Даже не просто возликовал — Маша буквально завизжала и кинулась мне на шею под удивлённо-весёлый взгляд папы.

— Мне уже дико любопытно, что там за Олег Бестужев такой, — шутливо сказал отец чуть позже, когда мы с ним остались наедине. — Очаровал нашу Машку за одну встречу. Я, знаешь, посмотрел про него кое-что в интернете, но так и не понял ничего. Обычный мужик, с виду дичайший сноб. Странно как-то.

— Он не сноб, — я покачала головой, не зная, как объяснить папе то, что я и сама не до конца понимала. — Он… Вообще я точно не знаю, как это всё звучит по-научному. Короче говоря, у него есть какие-то психические отклонения.

Я думала: папа встревожится, но он только плечами пожал:

— Нин, у нас всех есть психические отклонения, просто не все об этом знают.

Я хохотнула, но возразила:

— Нет, пап, у него другие отклонения. Какие-то глобальные, раз это требует лечения у психиатра. Я на всякий случай не выясняю, какие именно, — не хочу пугаться.

— Вот уж не думал, что ты у меня такая пугливая, — удивлённо протянул папа. — Я бы предпочёл знать правду. В конце концов, что там может быть такого страшного? Диагноз, даже психиатрический, — это судимость по статье Уголовного кодекса, что ли?