Помощник хирурга

Стивен лично наблюдал то кровавое дело: он считал, что жестокую смерть двух тысяч французов и испанцев вряд ли можно считать свидетельством милости божией, но он был знаком с другими удальцами, разделяющими мнение адмирала о божественном провидении. За тот короткий промежуток, пока Джек вручал депеши, перед тем как представить его, Стивен изучал лицо сэра Джеймса: серые, полуприкрытые глаза, серьёзное лицо с утончёнными чертами, не слишком склонное к веселью. Репутация сэра Джеймса как крайне набожного адмирала, любящего трактаты и псалмы, была известна, но он знал и о том, что набожные люди подчас оказываются яростными рубаками, так что когда адмирал направил на него умный, острый, но достаточно вежливый взгляд, Стивен воодушевился: этот человек определённо не дурак.— Позвольте представить доктора Мэтьюрина, сэр, у которого имеется для вас бумага из Адмиралтейства, — сказал Джек. — Сэр Джеймс Сомарез.

— Очень рад знакомству. Я ждал кого-то вроде вас, и догадываюсь, что содержится в этом письме. Прошу прощения, но я должен ознакомиться с ним немедля. Не желаете немного освежиться? В это время я обычно выпиваю бокал-другой вина и съедаю печенье.

Мой брат Ричард рекомендует так делать. Мне кажется вы знакомы, сэр? — эта фраза с кивком была обращена в сторону Стивена.

Он позвонил в колокольчик. Незамедлительно подали вино. Налив гостям, сэр Джеймс с бокалом в руке вернулся к своему столу, рапортам и письму. Дик Сомарез. Да, конечно же Стивен его знал, хотя и не так близко. Хирург, неплохой физиолог, хотя упрямый и заблуждающийся по вопросу взаимосвязи внешней подвздошной в случае бедренной аневризмы; как бы то ни было, Стивен всецело поддерживал его рекомендации. Напитком оказалось отличное фруктовое шампанское, не слишком холодное, и оно прекрасно пошло с печеньем: доктор чувствовал, что слабость отступает, ум приобретает ясность, а мрачное настроение сменяется решимостью. Он размышлял о медицинском применении алкоголя, а также — ведь рапорт был объёмный — над поведением Джека: оно было уважительным, достаточно естественным, ведь вице-адмирал не только являлся гораздо более значимой фигурой, чем пост-капитан, но кроме того, Джек испытывал истинное уважение к сэру Джеймсу как одному из самых деятельных и решительных офицеров. В просветлённом взгляде капитана Обри также присутствовала лёгкая тень ханжества или скорее чопорности. Взгляде, беспокойно задержавшимся на этой раскрасневшейся, потрёпанной ветрами, открытой, искренней и обычно приветливой физиономии. Выглядело так, будто он решил сам последовать совету, данному им перед тем, как они начали пересекать гавань: «Не стоит пить, говорить вульгарности, богохульствовать и даже сквернословить на борту флагмана, Стивен: адмирал весьма щепетилен и тебе обойдётся в гинею каждое упоминание имени господа всуе.»

В свою очередь Джек размышлял об адмирале. Боже, как же этот бедняга постарел. Что было вовсе не удивительно. Будучи командующим крошечной эскадрой, Джек выбивался из сил из-за бумажной работы, ответственности за наиболее важные решения, исполнение которых ложилось на плечи других, проблем взаимодействия с военными и гражданскими властями и тысячью других вопросов, не имеющих ничего общего с судовождением или морским боем. Для главнокомандующего на Балтике все эти проблемы, должно быть, стояли ещё острее.

— Всё именно так, как я ожидал, — сказал адмирал, отложив письмо к рапортам. –

Значит, вы приемник бедного мистера Понсича, сэр? Всей душой надеюсь, что вы преуспеете больше. Капитан Обри в курсе вашей миссии?

— Да, сэр.

— Что ж, тогда не сомневаюсь, что вы оба желаете увидеть мистера Торнтона, моего политического советника. Насколько мне известно, ситуация по Гримсхольму не изменилась, но всеми самыми последними данными владеет он.Стивен прекрасно знал Торнтона, человека из министерства иностранных дел, обладающего чутьём разведчика и исключительно быстро схватывающего детали. Они поприветствовали друг друга со странной двусмысленной любезностью, ставшей уже частью натуры обоих, стараясь показать не больше, чем самое мимолётное светское знакомство, даже не смотря на текущие обстоятельства.

— Доктор Мэтьюрин прибыл, чтобы занять место сеньора Понсича, — сказал адмирал. — Я только что сказал ему, что ситуация на Гримсхольме не изменилась, но я говорил не глядя в записи и уверен, что вы лучше введёте его в курс дела.