Помощник хирурга

— Вино и табак, возможно, не предметы первой необходимости, — заметил Стивен, — но они изумительно бодрят средиземноморский ум. А это, я полагаю, план самих укреплений?— Именно так. А вот рекогносцировка. Этими картами мы обязаны юному литовцу, о котором я говорил, очень деятельному юноше и одному из самых выдающихся лингвистов, что я встречал. Он владеет всеми балтийскими языками, хотя и признаёт, что его эстонский и финский далеки от совершенства, зато английский просто великолепен, как, насколько могу судить, и французский. Он просто очарователен и я уверен, что вы найдёте его полезным. То есть, если вы решите взяться за это дело после столь зловещего начала. Совершенно очевидно, что данная миссия вовсе не так проста, как я предполагал ранее.

— Очевидно, что это дело для меня, — ответил Стивен. — Сомнений быть не может. По правде говоря, я уже упомянул об этой возможности своему другу Обри и потому опоздал — пришлось заглянуть к нему по этой причине. Мне бы очень хотелось отплыть под его началом. Я бы предпочёл рассчитывать на его поддержку, чем какого-то незнакомца. Он весьма опытен, что, как вы изволили заметить, необходимо для подобной операции, просто Одиссей на море, каков бы ни был на суше. И он имеет желание и возможность отправиться вместе со мной.

— Разумеется, мы очень вам признательны, дорогой Мэтьюрин, — пожимая руку доктору, сказал сэр Джозеф. — Правда, очень признательны. Что до Обри — он подходит идеально, нужно лишь разрешить сложности, связанные с рангом. Морские офицеры, знаете ли, удивительным образом щепетильны, когда речь заходит о положенных им привилегиях, а единственное судно, которым мы располагаем — всего лишь шлюп, — но это, конечно же, лишь частности. Уверен, судно подойдёт.

— Скажите, — сказал Стивен после минутного молчания. — Понсич ставил какие-то условия, отправляясь на Гримсхольм?

— Да.

— Интересно, совпадут ли они с моими? Необходимы гарантии, что в случае успешного окончания моих переговоров каталонские солдаты не должны считаться военнопленными, их должны доставить в Испанию свободными людьми с оружием и имуществом и обращаться с соответствующим уважением. В любом случае, я должен иметь возможность предоставить такие условия, и мне бы очень не хотелось отречься от своих обещаний. На самом деле, я настаиваю, чтобы эти условия были твёрдо гарантированы.

— Прекрасно вас понимаю. Конечно, гарантий я дать не могу — такие гарантии дают наверху. Но так как Понсич высказал практически аналогичные пожелания, не сомневаюсь, что и в этот раз их предоставят.

— Хорошо. Просто прекрасно. Есть ли ещё какие-то документы, которые мне стоит увидеть?

— Схемы, планы с оценкой военных позиций: на самом деле, ничего интересного для нас с вами. Вероятно, стоит оставить их на завтра, когда юноша, о котором я упоминал, сможет дать свои пояснения: он располагает многими талантами, но разборчивый почерк в их число не входит. Сейчас же давайте выпьем кофе: мне не терпится услышать о Париже и о том, как вас приняли.Пока хозяин отлучился, Стивен окинул комнату взглядом. Произошли какие-то перемены, и через несколько секунд он понял, что эротического характера бронзовые статуэтки и картинки исчезли, а тут и там появились вазы с цветами. «Пробило три часа ночи, вероятно, надвигается гроза», — прокричал караульный на улице, когда вернулся Блейн.

Они выпили по чашке. Почти опустошили бутылку старого светлого бренди, разговаривая о Париже. Стивен передал наилучшие пожелания от друзей и подарки. Сэр Джозеф весьма учтиво поинтересовался успехами юридических тяжб капитана Обри и был рад слышать, что его помощь оказалась полезна. Затем, когда Стивен собрался было уходить, сказал:

— Скажите, Мэтьюрин, могу ли я обратиться к вам как к доктору?

Стивен кивнул, вновь сел в кресло, и ответил, что будет счастлив.

— В последнее время, — уставившись на кофейную чашку, произнёс сэр Джозеф, — я подумываю о женитьбе.

— Речь о браке? — отстранённым тоном произнёс Стивен, ведь, казалось, пациент не намерен продолжать рассказ, решив, что сказанное уже в полной мере описывает характер болезни.

— Да, — наконец очнулся Блэйн. — Брак. Любовная связь — это прекрасно, временами весьма приятно, но существуют определённые, позвольте так выразиться, тревожные опасения о возможности её возникновения в данном случае, ведь дама, о которой я веду речь, крайне целомудренна. Хотя, возможно, я слишком запустил болезнь. Вот уже несколько месяцев я мучительно испытываю определённого рода... Как лучше это назвать? Определённого рода нехватку силы, какое-то бессилие, хотя мне ещё стоило бы распевать «vixi puellis nuper idoneus».[6] Может ли в данном случае врач что-то сделать или такие проблемы неизбежны в моём возрасте? Я уже преодолел lustra

decem[7] Горация, но наслышан о чудесных эликсирах и каплях.

— Это вовсе не неизбежно, — ответил Стивен. — Вспомните старого Парра,[8] вот уж поистине старец. Он вновь женился, и плодотворно, в возрасте, вроде бы, ста двадцати двух лет. Если мне не изменяет память, позднее был даже осуждён за изнасилование.