Помощник. Якоб фон Гунтен. Миниатюры

Считаете ли вы совершенно невозможным, чтобы во время такой неспешной прогулки я встречал великанов, удостоился чести видеть профессоров, попутно вел переговоры с книготорговцами и банковскими служащими, говорил с певицами и актрисами, обедал у остроумных дам, бродил по лесам, отправлял опасные письма и отчаянно сражался с коварными, насмешливыми портными? Все это, однако, может произойти, и я верю, что на самом деле произошло.

Гуляющему всегда сопутствует нечто диковинное, фантастическое, и он был бы глупцом, если бы оставил без внимания эти порождения духа, но он этого вовсе не делает, а, наоборот, сердечно приветствует все необычайные явления, сближается, братается с ними, превращает их в осязаемые, сущностные тела, наделяет их душой и образом, равно как и они одушевляют и образуют его.

Короче говоря: я зарабатываю свой хлеб тем, что думаю, размышляю, вникаю, постигаю, корплю, творю, исследую, обследую и гуляю, и этот хлеб ничуть не легче всякого другого. Когда я, возможно, строю самую веселую мину, я предельно серьезен и ответствен, а когда кажусь замечтавшимся и растроганным — основательно занимаюсь своим делом. Могу ли я надеяться, что, дав вам эти исчерпывающие объяснения, вполне убедил вас в очевидной добросовестности моих исканий?

— Хорошо! — сказал чиновник и добавил: — Ваше ходатайство об установлении вам как можно более низкой налоговой ставки должно быть рассмотрено. Имеющее вскоре быть принятым решение — отрицательное или положительное — будет вам послано. Мы весьма благодарны вам за любезно сообщенную нам достоверную информацию, а также за ваши искренне, с горячностью сделанные признания. Пока что вы можете удалиться, чтобы спокойно продолжить прогулку.

Будучи милостиво отпущен, я с удовольствием поспешил прочь и вскоре снова очутился на улице, где меня захватило и захлестнуло чувство восторга и упоения свободой.

После множества стойко перенесенных приключений и более или менее успешно преодоленных препятствий я наконец подхожу к уже давно возвещенному мною железнодорожному переезду. Здесь мне пришлось на несколько минут остановиться и кротко ждать, пока поезд со всеми своими вагонами не соизволит прокатить мимо. Вместе со мной у шлагбаума стояли люди всякого рода и звания, молодые и старые, мужчины и женщины. Полная миловидная жена путевого обходчика внимательно рассматривала всех, кто стоял здесь и ждал. Проносившийся мимо поезд был полон военных. Глядевшие из окон солдаты, услужающие любимому, дорогому отечеству, с одной стороны, и бесполезная гражданская публика — с другой, весело и патриотично приветствовали друг друга. Этот обмен приветствиям и создал у всех приподнятое настроение.

Когда переезд наконец открылся, я и остальная публика пошли дальше, но только теперь все окружающее вдруг стало казаться мне в тысячу раз прекраснее, чем прежде. Моя прогулка становилась все прекрасней и значительней. Это место, этот железнодорожный переезд, подумал я, оказался чем-то вроде высшей точки или центра, откуда все начнет тихонько сходить вниз. Я уже предощущал нечто похожее на медленный предзакатный спуск. Вокруг словно повеяло сладостной тоской — дыханием безмолвного небесного божества. «Здесь сейчас несказанно прекрасно», — снова подумал я.