Помните! (сборник)

Дед был у Вали солдатом,

Трубил мировую войну.

Контужен был на Карпатах,

Потом был в русском плену.

Вот там и была развеяна

Ложь короля, как дым.

Развеяна правдой Ленина

И словом его живым.

Когда ж довелось вернуться им

К селам родных Балкан,

Он стал бойцом революции

И совестью партизан.

Был дерзким, прямым, открытым,

Смертником был – бежал.

Сам Георгий Димитров

Не раз ему руку жал.

А в час, когда на Балканы

Фюрер прислал «егерей»,

Их встретили партизаны

Вспышками батарей.

Однажды у Черных Кленов,

В бою прикрывая брод,

Упал партизан Найденов

На замерший пулемет.

Вдруг стало безвольным тело,

Повисла рука, как плеть.

И с хохотом посмотрела

В лицо партизану смерть…

Один на один с врагами.

Недолго осталось ждать.

Сейчас его будут штыками

Мучительно добивать.

И все-таки рано, рано

Над ним панихиду петь!

Раны – всего лишь раны.

И это еще не смерть!

Как он сумел и дожил?

Никто теперь не поймет.

Но только вдруг снова ожил

Замерший пулемет.

Всю ночь свинцовой струею,

Швыряя фашистов в снег,

Стрелял одною рукою

Израненный человек!

Потом в партизанской землянке

Фельдшер молчал, вздыхал,

Трогал зачем-то склянки

И, наконец, сказал:

– Рука никуда не годится.

И нужно срочно… того…

Короче, с рукой проститься,

А у меня – ни шприца,

Ни скальпеля, ничего!

Только вот спирт да ножовка,

Бинт да квасцов кристалл,

Да, может, моя сноровка,

Ну вот и весь «арсенал»!

Без капли новокаина

От боли возможен шок…

– Но я покуда мужчина!

И вот еще что, сынок:

Когда-то в красной России

Мне дали характер без дрожи.

Не надо анестезии!

Водки не надо тоже.

Теперь приступай к задаче

И брось, молодец, вздыхать.

Мы боль победим иначе,

Как все должны побеждать.

Он встал под низким накатом,

В холодный мрак поглядел

И голосом хрипловатым

Вдруг тихо-тихо запел.

От боли душа горела

И свет был сажи черней.

От боли горело тело…

А песня росла, гремела

Все яростней, чем больней!

Летела прямо к порогу,

Вторя ночной пальбе:

«Смело, товарищи, в ногу,

Духом окрепнем в борьбе!»

Вот так, только щурясь глазом,

Он боль, как врага, крушил.

Не застонал ни разу.

Выдержал, победил!..

Кончив, болгарка смолкла.

В комнате – тишина…

Плыла кораблем сквозь стекла

Матовая луна.

Тени на шторах дрожали

И таяли, как туман…

– Вот каким был у Вали

Дед ее, партизан.

До самой своей кончины

Ни разу не отступал.

Таким он вырастил сына

И внучку так воспитал!

Наверно, таких едва ли

Сломят беда или страх.

Вот откуда у Вали

Этот огонь в глазах.

Все боли выносит стоически,

А если совсем прижмет,

Закроет глаза и поет,

Русские песни поет —

И самые героические!

Русская врач невольно,

Встав, отошла к окну.

– Я все поняла. Довольно.

И лишь одно не пойму:

Там в бурях держались стойко

Солдаты: отец и дед.

А тут ведь ребенок только,

Девчушка в двенадцать лет!

– Вы верно сейчас сказали.

И разница лет не пустяк.

Но если спросите Валю,

Она вам ответит так:

«Нельзя нам, не можем гнуться мы,

Если не гнулись отцы.

Потомки бойцов Революции

Тоже всегда бойцы!»