Помнишь ли ты…

Посмотрев по сторонам, Диана подняла тяжелый камень и изо всех сил запустила им в дом. Коул обернулся в тот самый миг, когда камень с грохотом разбил окно. Открыв рот, Коул воззрился на прекрасное, искаженное гневом лицо жены, а затем — на разбитое окно лачуги.

— Вот что я о нем думаю, — сообщила Диана, небрежно отряхивая руки после броска, который сделал бы честь Санди Коуфаксу.

Коул раскатисто захохотал. В буйном порыве освобождения и триумфа он подхватил Диану на руки и перекинул ее через плечо.

— Поставь меня на место! — со смехом потребовала она.

— Ни за что, пока не дашь обещание.

— Какое? — извиваясь и хохоча, спросила она.

— Что ты никогда и ничем не станешь швырять в меня.

— Я не даю невыполнимых обещаний! — сообщила Диана. Похлопывая ее по мягкому месту, Коул зашагал по дороге.

Немного погодя он принялся насвистывать. Диана смеялась. Эти звуки эхо донесло до хибары, бывшей когда-то домом Коула. Единственный осколок, удержавшийся в оконной раме, вывалился на грязный пол комнаты.

* * *

Беспечное веселье днем и ночи, исполненные страсти, стали их обычным времяпрепровождением на ранчо Кэла.

Когда пришло время уезжать, Кэл проводил Коула с Дианой в аэропорт и долго махал вслед самолету. На сердце у него было тяжело, но само сердце уже не слабело с каждой минутой. Оно стало сильным, почти молодым.

Диана не пыталась храбриться, когда Коул отвез ее домой, перед тем как направиться в Вашингтон.

— Я уже скучаю по тебе, — призналась она. — Похоже, жить в разных городах не так уж просто. Коул приподнял ее подбородок.

— С этим мы покончим через пару дней, как только я улажу дела в Вашингтоне. Время пролетит так, что ты и не заметишь.

Диана нахмурилась:

— Как ты можешь говорить такое?

— Я пытаюсь убедить нас обоих.

— Это не поможет. Коул прижал ее к себе.

— Знаю.

— Не забывай звонить мне.

Он улыбнулся и обнял Диану еще крепче.

— Разве я могу забыть о тебе, дорогая?

Глава 51

Сэм Байере сидел в машине с работающим двигателем и дворниками, мотающимися туда-сюда по ветровому стеклу, когда «Гольфстрим» прорезал густые тучи и коснулся взлетной полосы в международном аэропорту Далласа. Сенатор молча наблюдал, как самолет притормозил у перекрестка полос, ожидая инструкций из диспетчерской башни, и наконец повернул на девяносто градусов и подкатил прямо к машине. Когда пилоты вышли, Сэм приподнял воротник плаща и заспешил к самолету, прыгая через лужи.

— Чертовски досадно, что нам приходится встречаться вот так, — задыхаясь, объявил грузный шестидесятилетний сенатор, преодолев последнюю ступеньку и падая на диван, — но я хотел передать тебе бумаги лично. — Сунув руку за пазуху, он извлек большой коричневый конверт.

Коул взял его и протянул Сэму бокал с водкой, льдом и лимонным соком, зная, какой коктейль его гость предпочитает всем прочим.

Сенатор сидел, разглядывая роскошный салон с бледно-серой кожаной мебелью и бронзовой отделкой светильников и столов.

— А ты не лишен вкуса и чувства стиля, Коул, — заметил он. — К сожалению, — добавил сенатор, когда Коул опустился на диван напротив, — ты нажил себе влиятельного врага.

— Кто он такой? — хмыкнул Коул. Сэм поднял бокал, пародируя тост.

— Молодой сенатор из штата Техас, Дуглас Хэйуорд. Он лично заинтересован в том, чтобы отстранить тебя от дел и привлечь к суду. — И беззлобно добавил:

— Мальчишка всерьез метит в президенты. Вероятно, это у него получится. Он обладает внешностью и обаянием молодого Джека Кеннеди. — Запоздало заметив, что его собеседник не на шутку потрясен, сенатор спросил:

— Чем же ты насолил ему? Или он жаждет отомстить тебе из принципа?

Единственное объяснение, которое пришло в голову Коулу, было связано с Джессикой Хэйуорд и давно минувшей ночью, когда ее муж, Чарльз, неожиданно вернулся домой из поездки; однако ему казалось безумием, чтобы младший Хэйуорд затеял такие хлопоты спустя более чем десятилетие, стремясь отомстить за несуществующую честь матери.

— Причина, которую я могу придумать, чертовски неубедительна, — коротко заметил Коул.

— Это его вряд ли остановит, — сухо возразил Сэм. — Каждому кандидату в президенты нужен свой дракон, которого он сумел бы победить ради общественного благи. Сей подвиг обеспечивает рекламу, а реклама — то, что нужно для выборов. У Рейгана был аятолла, у Кеннеди — Хоффа. Понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю, но сравнения мне не нравятся, — ледяным тоном ответил Коул.

— Не заводись, — с усмешкой попросил Сэм. — Я всего лишь хотел сказать, что когда политикам с большими амбициями не удается найти законного врага, они частенько выдумывают его. Отчего-то сенатор Хэйуорд удостоил такой чести тебя.

Он глотнул коктейля, а потом продолжал: