Помнишь ли ты, Анаис?

– Здесь… пахло, – сконфуженно призналась она, кивнув на мертвых крыс.

– Я решил посмотреть, – добавил Говен.

Он вытащил из-за спины гвоздодер. Лефевр таращил глаза – скорее удивленно, чем сердито, словно подобная глупость была выше его понимания.

– Но почему вы мне не сказали? – с трудом выговорил Лефевр. – Я же каждый день спрашивал вас, все ли в порядке.

Голос его был спокоен. Казалось, отчаяние в нем пересилило гнев.

Ну что взять с городских идиотов!

Говен молчал. Диана-Перль попыталась оправдаться:

– Сказать по правде… вы будете смеяться… мы ничего не сказали, потому что подумали…

Говен кашлянул и закончил за жену:

– Мы подумали, что вы очень заняты! Мы… мы не хотели вас отвлекать.

Диана-Перль не привыкла, чтобы ее перебивали, она надулась, но стерпела.

Лефевр повернулся к руинам шкафа. Объяснения парижан были просто смехотворны и нелепы на фоне масштабов бедствия.

– А ведь я вас предупреждал. Этот шкаф хрупкий, как стекло. Триста лет он принадлежит нашей семье. Разве я смогу его починить? Все пропало, все пропало…

Диана-Перль не выдержала. Игнорируя гневный взгляд мужа, она схватила найденную под матрасом рубашку с пятнами крови и сунула ее Лефевру под нос. У них были смягчающие обстоятельства! Она преисполнилась решимости перейти в контрнаступление и настаивать на каждом пункте контракта, который обговаривался с его женой и не был соблюден… но тут заурчал мотор въезжающей в усадьбу машины и все обернулись к окну.

Белый «Пежо 106» катил по аллее под тополями. Машина остановилась у дома, из нее вышла мадам Лефевр. Такая же живая и грациозная, как на фотографии в гостиной. Маленькая, кругленькая, энергичная.

Это их доконало!

– Но… Но оттуда правда воняло, – едва слышно пробормотала Диана-Перль.

Говен молча достал из кармана чековую книжку, нервно нацарапал сумму и резким движением оторвал чек.

– Нам искренне жаль. Мы повели себя как последние невежи, и это мягко сказано. Возьмите… Я знаю, это не залечит душевную рану и не возместит потерю семейной реликвии, – он снова посмотрел на кучу деревяшек на полу, – но это все, что мы можем сделать. Еще раз просим нас извинить.

Лефевр взял листок небрежным жестом и даже не взглянул на сумму, демонстрируя, что его волнуют только обломки шкафа.

Пять минут спустя Диана-Перль и Говен побросали вещи в чемоданы, закинули их в багажник и уехали.

Срам. Они никогда в жизни не испытывали такого стыда!

Когда «крайслер себринг» скрылся в конце тополиной аллеи, мадам Лефевр повернулась к мужу. Ей не терпелось.

– Ну, сколько?

– Четыре тысячи евро! – выпалил Лефевр.

Жена зааплодировала:

– Четыре тысячи! Отлично! До нашего рекорда далеко, но от четы учителей я такой щедрости не ожидала. – Она посмотрела на разбросанные по полу деревяшки. – Четыре тысячи за прогнивший нормандский шкаф, рваную рубашку и семейку дохлых крыс – неплохой доход, скажи? Ты сможешь все собрать?

– Как нечего делать! Это ведь ненадолго. Снова рухнет, как только тронут петли, не беспокойся. Времени полно, следующие парижане приедут только через три дня.

Мадам Лефевр подняла на него умоляющий взгляд:

– Можно, в этот раз убийцей буду я?

– И думать забудь! Я гораздо правдоподобнее смотрюсь в роли кровавого маньяка из Ко!

– Ну пожалуйста! Булочница тоже говорит – было бы хорошо для разнообразия. Только представь: я – ведьма из Ко, собираю травы под луной, варю ядовитые зелья, бормочу заклинания и не расстаюсь с черным котом…

– Ладно, там будет видно.

До Руана было недалеко, «крайслер себринг» тихо катил через лес в долине Остреберт. Ни Говен, ни Диана-Перль с самого отъезда не произнесли ни слова.

Смеркалось. Лес был густой, темный и тихий. Диана-Перль заметила дорожку, уходящую под деревья, и небольшую земляную площадку в тени чуть подальше.

Она положила руку на колено мужа. Передвинула ее выше, к бедру. Он сбросил скорость, вписываясь в поворот, она потянулась, включила поворотник и прошептала:

– Стоп. Остановись.

Вид с чердака

1

Все началось в одно майское воскресенье. Чудесное, погожее воскресенье.

Я понимаю, вам будет трудно поверить тому, что вы прочтете. Очень трудно.

Поэтому попытаюсь описать каждый этап этой тайны, как проживал их я, хотя говорить о себе – не мой конек.

Но Мюгетта свидетель, и она все подтвердит, а может, даже расскажет получше моего: я ничего не выдумал! Факты есть факты. Не укладывающиеся в голове, но вполне реальные. Я крутил-вертел их так и этак, чтобы сложить в цепочку. Чуть не тронулся умом и нашел единственное объяснение, которому никто не поверил. Но вы – сторонние наблюдатели, вы объективны, не задействованы, – вы можете и должны мне поверить!

Итак, все началось в одно майское воскресенье. Вот он я, сижу за письменным столом у окна.

На горизонте бескрайнего голубого неба ни облачка, ветерок не тревожит листву плакучей ивы, не морщит воду маленького пруда под моим окном. Тишь! Роскошный погожий майский день. Пожалуй, слишком – подозрительно – погожий.