Помнишь, я тебя любила? Забудь!

Аня махнула на меня рукой.

– Катя, ты еще встретишь парня, которому понравишься. Просто сейчас возле тебя такого нет.

На протяжении нескольких месяцев я вот так выдергивала из контекста наши диалоги с Аней и жаловалась Саше, пуская слезу. В итоге я начала замечать, что Аня стала меня избегать и старалась не разговаривать со мной. Но и тут я не растерялась. Я пожаловалась Саше, что Аня задрала нос и относится ко мне с пренебрежением, явно намекая, что я нахожусь не в своем доме. Ведь это мы с мамой переехали в трехкомнатную квартиру отчима и Саши.

В итоге Аня решила вызвать меня на серьезный разговор. Тихоня оказалась не такой уж и тихоней. Она твердо потребовала от меня перестать лить Саше в уши вранье. Но и тут я все перекрутила и преподнесла Саше так, что она мне чуть ли не угрожала расправой, если я не исчезну. В итоге Саша ее бросил.

И именно так я поняла, что мои чувства к нему взаимны. Ведь он бы не расстался с ней, если бы не полюбил меня? Саша принял мою сторону, а не Анину. Саша поверил моим словам, а не ее.

Саша тоже меня любит!!!

Вот только прошло два года, а он так и не попытался меня даже поцеловать ни разу. Но это ничего. Это просто потому, что он думает, что я еще маленькая. Ждет, когда я вырасту.

А ведь я выросла. Мне уже 16 лет, и я иду в 10 класс! Столько же было Саше, когда моя мама и его отец поженились, и мы стали жить все вместе.

Вот сейчас я буду провожать Сашу и скажу ему, что люблю его! А он скажет, что любит меня. Я буду ждать его из Германии. Он обязательно приедет на новогодние каникулы, а потом на летние. Это ничего, что мы в разных странах. Расстояние любви не помеха! А может, и меня потом родители отпустят в Германию погостить. Правда, Саша там будет жить у своей матери с ее новым мужем немцем. Но, думаю, не выгонят они меня. Много места я там у них не займу. К тому же я же просто погостить на недельку-другую.

Я слышу, как Саша застегивает молнию на чемодане и выкатывает его в прихожую. Через 10 секунд раздается стук в мою дверь, а затем Саша опускает ручку и становится в дверном проеме с широкой улыбкой.

– Тук-тук, Котенок. Прощаться будем?

А у меня уже глаза на мокром месте.

– Конечно!

Я подскакиваю со своей кровати и несусь к нему в объятия. Саша крепко меня обнимает и отрывает от земли.

– Ну все, Котенок. Веди себя хорошо, учись на пятерки и не расстраивай родителей. Я буду тебе звонить. В конце декабря приеду на каникулы.

Я обнимаю его со всей силы и утыкаюсь в плечо.

– Саша, я тебя люблю, – говорю ему тихо.

– И я тебя, Котенок, – он чмокает меня в макушку. – Ладно, я поехал. Такси уже стоит внизу. Не грусти! Позвоню тебе из Берлина.

И он разворачивается, чтобы взять чемодан. Я судорожно хватаю его за руку.

– Саша, ты не понял! Я люблю тебя. Ты ведь тоже меня любишь, да? Мы же можем с тобой встречаться на расстоянии. Я буду тебя ждать из Германии, мы будем видеться на каникулах. Я думаю, родители нас поймут. Они ведь желают нам счастья! – На этих словах я крепко сжимаю его ладонь.

И я вижу, как с Сашиного лица медленно сползает улыбка…

Он тянется почесать затылок, потом нервно прочищает горло.

– Кхм, Катюш, ну что ты такое говоришь…

– Я говорю, что я люблю тебя и что я хочу, чтобы мы с тобой были вместе. Как парень и девушка.

Саша покраснел и закашлял.

– Катюш, – тяжело сглатывает. – Ты не понимаешь, что говоришь. Ты еще такая маленькая и глупенькая, – он пытается разрядить обстановку легким смехом. – Ты ведь моя младшая сестренка, – Саша взлохмачивает мне волосы на макушке. – Это ты, наверное, мелодрам своих глупых насмотрелась. Давай, Котенок, я поехал. Не выдумывай ерунды.

И он быстро хватает чемодан и выбегает из квартиры. А я так и продолжаю стоять с открытым ртом и в полном шоке.

Это он что, отверг меня сейчас?????

Да как он посмел!!!

Меня!!! Катю Ларинову!!!

Перед глазами все плывет, поэтому я спешу ухватиться рукой за дверной косяк. Ноги не держат, и я медленно опускаюсь на пол. По лицу градом текут слезы, воздуха не хватает, сердце разрывается от боли.

Моя жизнь кончена.

Глава 2. Трындец

Шесть лет спустя

– Катюша, ты обязана быть на юбилее Вовы, – безмятежно парирует мне мама, а я застываю с поднесенным ко рту оладушком.

Мой отчим – он же дядя Вова и он же папа Вова – сидит со мной и мамой за кухонным столом и так же уплетает мамины оладьи.

– Да, Катюша. – Строго начинает он. – Чтобы была на моем юбилее обязательно! Все на нем будут, а дочери родной не будет. Дожил!

Отчим искренне считает меня своей родной дочкой. Я в общем-то тоже не против считать его отцом, если бы не было в моей памяти свежо воспоминание о моем родном папе. Он был пожарным и погиб, когда доставал из горящей квартиры щенка. Именно поэтому я ненавижу домашних животных. Особенно собак.

Когда папы не стало, мне было восемь лет. Я хорошо его помню: как они с мамой отводили меня в первый класс, как папа катал меня на шее по квартире, как переодевался в Деда Мороза на Новый год и думал, что я не догадываюсь, что это он…