Помнишь?..

– Начну убираться, – проговорила она. – А ты доедай.

Взяв в руки сложенное полотенце, чтобы не ожечься о горячий металл, она поднесла котелок с кипящей водой к раковине и наполовину наполнила ее. Разбавив горячую воду холодной из насоса, она добавила в нее мыла и затем положила туда грязную посуду. Проделав все это, она принялась тереть и скрести ее.

– Давай-ка, помогу.

У нее бешено застучало сердце, когда Джереми встал рядом.

Он мягко отодвинул ее в сторону и отобрал щетку для мытья посуды.

– Я не привык, чтобы это кто-нибудь делал за меня. Отдохни немного. Уже поздно, а у тебя был такой длинный день.

Не велит ли он ей приготовиться лечь в постель? У нее заныло в низу живота. Это было какое-то необычное ощущение, почти боль.

– Ладно, – прошептала она. Вытерев руки о передник, она вышла из кухни и направилась в спальню. Там она зажгла лампу, притворила дверь и стала гадать, когда он придет к ней.

А еще она задумалась над тем, как это супружеские пары понимают друг друга без слов. Ведь она виновата не меньше Джереми. Ей хотелось так много рассказать ему, столько задать вопросов, но она держала все это в себе, боясь заговорить, опасаясь его реакции.

Об этом не нужно думать сейчас, сказала она себе. Сейчас нужно думать только о предстоящих часах. Это ее свадебная ночь, и, как бы неудачно ни сложились обстоятельства, приведшие к их супружеству, Сара хотела, чтобы ее первая ночь в качестве жены Джереми была красивой.

При закрытой двери комната быстро остывала. Сару проняла дрожь, пока она раздевалась, умывалась и накидывала – на себя ночную рубашку. Подтаскивая грубо сколоченную табуретку к умывальнику, она вся покрылась гусиной кожей. Вынув из ящика комода бабушкино зеркало, она прислонила его к кувшину так, чтобы можно было в него смотреться, сидя на табуретке. Глядя в зеркало, она вынула из волос шпильки и начала расчесывать волосы щеткой.

Она все время ждала, что откроется дверь спальни и войдет Джереми. Но никого не было. Отложив щетку и повернувшись на стуле, она не отрываясь смотрела на дверь. Ночная рубашка не спасала от холода в остуженной комнате – Сара вся дрожала.

Наверняка он не мог так долго мыть посуду, подумала она.

Когда она встала с табуретки, ее пронзила страшная мысль. Что, если Джереми больше не хочет любить ее? Что, если близость с ней ничего для него не значит, как он об этом сказал?

На дрожащих ногах она подошла к двери и открыла ее. Она почти была уверена, что в гостиной его нет.

Но он был там, сидел у огня и смотрел на языки пламени. На лице у него играли отблески огня и тени. Она хотела подойти к нему, но неуверенно задержалась в дверях.

Подняв глаза, он увидел перед собой само совершенство.

Мягкий свет от лампы в спальне окружал ее, подобно ореолу лунного света, обрисовывая сквозь легкую ткань ночной рубашки ее изящную фигуру. Ее шелковистые волосы волнами падали на плечи, и кончики волос касались грудей.

Он не заметил, как поднялся из кресла. Только вдруг оказался на ногах, не в силах оторвать взгляда от ангельского видения, стоявшего перед ним.

– Я... Я думала, ты ляжешь в постель, – прошептала она.

В нем огнем полыхнуло желание. Он уже почти убедил себя, что будет лучше, если сегодня не будет иметь с ней близости. Она сказала, что любит его, но только после того, как он воспользовался ее беспомощностью. Будет лучше, если он не станет усиливать в ней чувство растерянности, если он даст ей время приспособиться к совместной с ним жизни, если он...

Она подошла к нему, и он почувствовал, как пересохло во рту.

– Джереми, что-нибудь случилось?

Не в силах побороть себя, Джереми притянул ее к себе, дав волю сладчайшей пытке чувствовать ее всю, с головы до ног прижатой к его телу, но быть отделенным от нее тонким слоем одежды. Он взял ее лицо в ладони и запрокинул назад, чтобы заглянуть ей в глаза. В тускло освещенной комнате ее голубые глаза казались стального серого цвета. Большими пальцами он коснулся ее щек – кожа была нежной, как лепестки розы.

Его рот нашел се губы. До чего она милая...

Милая, милая Сара.

Его руки медленно двигались от ее лица по горлу, плечам, вниз к груди. Какие у нее твердые соски. Он возбудил их кончиками пальцев, притрагиваясь к ним нежными движениями через материю ночной рубашки.

Почувствовав, как у нее подогнулись колени, он изо всех сил обеими руками притянул ее к себе. Его тело содрогалось от желания, но он не торопился. Только не сегодня.

Она тихо выдохнула ему в рот воздух. Он вдохнул в себя ее вздох, как пьет спасительную влагу путник, умирающий от жажды в пустыне. Кончиком языка он обвел ее губы и еще раз подумал, до чего она милая и желанная.

Наконец он оборвал поцелуй, который так долго соединял их. Он смотрел, как Сара открыла глаза и с удивлением поглядела на него. Дрожащими пальцами Джереми развязал ленточку, стягивавшую ворот ее ночной рубашки. Она не запротестовала, не шевельнулась, чтобы остановить его, и он медленно стянул рубашку с ее плеч, дав материи опуститься на пол. Его глазам открылась вся ее прелесть.