Помни о доме своем, грешник

И еще на чем хотелось бы остановиться… Не совсем разделяя полемический пафос выступления Глоблевого — мы всегда стояли и горой стоим за объективный показ жизни и идей, — хотим высказать свои соображения относительно богоискательства в наш просвещенный век. Конечно, возможно, Глоблевый кое-где преувеличивает, обвиняя Мясцового в богоискательстве, тем более что до сих пор никто не видел Мясцового в церкви на коленях, а те иконы, которые он собирает по деревням, говорят, представляют чисто художественную ценность. И все же, все же… Мы не можем допустить богоискательства в творчестве любого писателя, даже Мясцового…

А вообще-то мы надеемся, что начатая в этом номере дискуссия об адаманах, об их месте в сегодняшнем мире и в истории человечества расширит наши представления о сложности взаимосвязей, которыми опутано все в мире.

Коль уж начали разговор о том, как проводились дискуссии у литераторов, то, видимо, следует рассказать — хотя, правда, и кратко — о том, что происходило в литературе после открытия адаманов.

Очень многие романисты рассматривали проблему существования адаманов в разных планах: историческом, аналитическом, философском, юмористическом, афористическом, сатирическом и др. Напомним несколько романов-бестселлеров: «Война с адаманами», «Из жизни адаманов», «Любовь к адаманочке», «Приключения одинокого адамана».

Из многочисленных произведений, созданных поэтами и поэтессами — кстати, до сих пор непонятно, почему в последние годы женщин-прозаиков, как и поэтесс, стало в литературных рядах намного больше мужчин,[27] — хочется отметить роман известного поэта-песенника Руколицинского «Я и адаманы». Его роман был написан с учетом всех самых современных стилей и тенденций в мировой прозе: лирические монологи и отступления, поток сознания, модный в западной и латиноамериканской литературе, подробное, детализированное описание отдельных эпизодов (думаю, читателям глубоко в душу запало описание ночной сцены в кровати, когда главный герой Я искушает невинную шестнадцатилетнюю красавицу, только что приехавшую в город из деревни, образ которой Я носит затем в своей душе всю оставшуюся жизнь и заодно горько раскаивается, что излишне жестоко обошелся с той неопытной красавицей), и сразу же, рядом с описанием этой драматической сцены, в романе есть, присутствует космический взгляд на все человечество, когда Я летит в космическом корабле и, глядя в иллюминатор, жалея всех и вся, говорит: «О бедное, несчастное человечество, как запуталось ты в своих поисках! О бедные, несчастные адаманы, как мечтаю я встретиться с вами!» — все было в том популярном оригинальном романе, каждый новый раздел которого — какой интересный и тонкий замысел! — начинался словом «адаман».

Не отставали от литераторов и другие творческие работники, в частности — кинорежиссеры и сценаристы, народ тертый и пробивной, на лету хватающий и осваивающий все новые идеи и проблемы. Они еще интереснее, чем литераторы, рассматривали в своих произведениях проблемы, связанные с открытием адаманов.

Пальму первенства занимал известный Голливуд — здесь была создана серия фильмов об адаманах. Среди них было немало серых лент, заранее рассчитанных на обывателя, однако были и такие, которые сразу же закупили многие страны. В их числе можно назвать суперсексуальный фильм ужасов «Адам-аны» — из-за низких идейно-художественных качеств мы не будем о нем много говорить, — и космически-философская эпопея в четырех сериях «Адаманы и Вселенная».

Хотя у нас к этой эпопее свои претензии, вызванные в основном философской концепцией фильма, однако в связи с тем, что кинокритики дружно признали эту эпопею высшим достижением мирового киноискусства последнего столетия, а также учитывая тот факт, что «Адаманы и Вселенная» получили все призы на последних международных кинофестивалях, кратко изложим сюжет этой эпопеи.

Первая серия. Она начинается с хаоса. Черно-красно-зеленые пятна заполняют весь экран. Под торжественно печальную электромузыку пятна перемещаются, сливаются и сразу же распадаются, создавая на экране удивительные загадочные фигуры — все это продолжается минут пятнадцать. Постепенно пятна группируются, образуя сгущения — мы видим туманности, белые и красные звезды, вокруг некоторых — планеты. Укрупняется план, камера будто наезжает на одну из планет, укрытую облаками. Поверхность планеты покрыта водой. В воздухе при увеличении мы начинаем различать маленьких адаманчиков — растерянных, на кривых полусогнутых ножках, они похожи на тех, которые демонстрировались на микрофотоснимках Валесского. Сначала адаманчики бессмысленно суетятся, а затем начинают драться между собой. Камера отъезжает, и сразу же зритель с удивлением замечает, что издали адаманчики образуют враждебные группки, которые все разрастаются…