Помни меня

Из кухни появляется Лукас с мобильником в руках и резко останавливается при виде мужчины, устроившего стендап-шоу на стуле.

Мне дурно. Хочется подбежать к Робину, закричать и заставить его спуститься. Но я не могу позволить себе участие в этом спектакле. Если начну сталкивать Робина, то повторю сцену со стриптизером Тором, только без молота.

Одна драка с мужчиной на твоем рабочем месте – невезение, две – уже безответственность.

– Эту невероятную женщину зовут Джорджина, – указывает он на меня нетвердой рукой. Все головы поворачиваются. – Разве она некрасива?

– Да! – выкрикивает Китти, и я качаю головой. – Прости, – бормочет она.

– Робин, прекрати немедленно, – обращаюсь я к нему со сдержанной яростью, стараясь не повышать голос. – Я не шучу. Слезай.

Я чувствую себя беспомощной. Как в детстве, когда упустила свой воздушный шарик в центре города. Мне было тогда лет семь. Он поднимался все выше и выше, а я старалась убедить себя, что он чудесным образом зацепится за что-нибудь и будет мне возвращен. Но на самом деле, наблюдая, как его подбрасывает на воздушных потоках, я знала, что он уплывает от меня навсегда. Робин – тот самый проклятый воздушный шар, только я была бы счастлива, если бы он зацепился за телеграфный столб и его убило током.

Он обращается к залу:

– Добрые посетители «Уикер», мне нужна ваша поддержка.

Я не помню, чтобы Робин когда-нибудь до такой степени подражал персонажу «Черной гадюки». Возможно, я просто забыла это, как и многое другое.

– Я и эта, – он делает жест в мою сторону, – невероятная женщина провели вместе шесть блаженных месяцев. А на прошлой неделе я все разрушил, переспав с личной помощницей. Джорджина застала нас вместе. Во время акта. Flagrante delicto[74].

Я так смущена, что не могу поглядеть ни налево, ни направо. Какой ублюдок! Лукас смотрит на меня, нахмурившись. На лице у него написан вопрос: «Что мне делать?»

О господи, какой позор!

Я перевожу взгляд на друзей и сестру. Они наблюдают за происходящим с открытым ртом. Два шоу в один вечер по цене одного.

По залу проходит шепот, и я различаю какой-то странный приглушенный смех. Черт возьми, Эл это снимает? Он вытащил телефон и с глупой ухмылкой поднял вверх.

– Этот грязный акт ничего для меня не значил. Он включал связывание друг друга и мороженое, как в фильме «Девять с половиной недель». Позвольте вам сказать, что на самом деле я скорее Мистер-Девять-С-Половиной-Минут.

Зал разражается смехом. Ублюдок.

– Мне стыдно, что я так глупо рисковал тем, что было у нас с Джорджиной. Я не боюсь признать, что был не прав, и попросить прощения. Джорджина! – Робин поворачивается ко мне, и ножки стула шатаются под ним. Эл снимает все это на телефон. – Я в тебя влюблен.

Зал откликается, скандируя: «О-о-о!» Что за черт? Они действительно купились, как будто это сцена из фильма Ричарда Кертиса, а не ужастик?

– Я попросил у нее второй шанс, но, увы, тщетно. Пожалуйста, помогите мне убедить ее. Кто здесь считает, что она должна дать второй шанс мужчине, который готов вот так раскрыть душу перед всеми? Поднимите руки, если это так.

Пауза – и все руки поднимаются вверх. За исключением моей, моих друзей и родных. И Лукаса.

– Благодарю, благодарю! – вопит Робин. – Вы чудесные! Видишь, Джорджина, видишь.

Китти тоже подняла руку, расплывшись в улыбке.

– Что скажешь? Один стаканчик вместе! Один маленький шанс.

Я отрицательно мотаю головой, и по залу прокатывается: «Б-у-у».

– Что ты думаешь об этом? – спрашивает Робин, молитвенно сложив ладони.

А если я соглашусь, это быстрее закончится?

– Я подумаю, – произношу я с непроницаемым выражением лица.

Мне это знакомо с давних пор: принимать свою судьбу с безразличием, исполненным решимости. И вести себя так, словно брошенные в меня слова не произвели никакого впечатления. Господи, как я это ненавижу!

– Да!! – Робин потрясает кулаком.

Он доволен, что добился хоть какого-то результата, потому что у него есть публика. Если он считает, что может принудить меня с помощью унижения, то флаг ему в руки. Теперь весь зал в курсе, что я застукала своего бывшего на бабе. Это его вина, так почему же я чувствую себя так, будто меня выставили на всеобщее обозрение? Он пытается утащить меня за собой вниз. Я была здесь кем-то, но теперь я та женщина, которой изменил Робин Макни. Я испачкана, слова Робина облепили меня.

– Я не могу выразить, как благодарен вам, – обращается Робин к залу. Он кланяется и спрыгивает со стула, который чуть не сломался под ним.

Раздаются жидкие аплодисменты. Какой-то мужчина кричит: «Давай, Джорджина!» – и свистит.

Возобновляется гул беседы, и Робин возвращается ко мне, раскрасневшись от своего триумфа.

– Вот видишь, это воля народа.

– Убирайся, – говорю я, улыбаясь улыбкой куклы чревовещателя. – Как ты смеешь…

Нас прерывают. Лукас, который пришел с кухни и стоит теперь рядом с Робином. Он хлопает комика по плечу.

– Могу я попросить вас уйти, пожалуйста?

– Кто вы? – спрашивает Робин. – По какому праву?

– Я владелец паба.

– По какой причине я должен уйти?

– Вы мешаете посетителям.