Помни

— Тогда давайте там и встретимся. Мне нужно немного пройтись, чтобы присмотреться к происходящему, узнать, нет ли чего нового. Поговорю с Йойо и еще с кем-нибудь из студентов.

— Мы присоединимся к тебе примерно через час, — ответил Арч. — Я только свяжусь с редакцией.

— Тогда до встречи.

Ники ловко и не без изящества закинула сумку за плечо и быстрым шагом вышла из комнаты.

После ее ухода Арч еще несколько минут сидел в кресле, глядя на закрытую дверь. Он думал о Николь Уэллс.

Всякий раз, когда в очередной горячей точке планеты она вот так уходила на работу, ему хотелось предостеречь ее, напомнить об осторожности, но он приучился владеть собой. Арч усвоил это правило давным-давно, еще на заре их дружбы, после того, как не раз и не два попадался на ее острый язычок. Ему хотелось избавиться от желания заботиться о ней, но ничего из этого не получалось. Чувства оказывались ему неподвластны. Так или иначе, но он был не одинок: Джимми и Люк делили с ним эту ношу, беспокоясь за Ники ничуть не меньше. А она то и дело пугала их до смерти своими рискованными вылазками.

Не было никакого сомнения в ее отваге. Она была бесстрашна, не обращала внимания на опасность, плевать на нее хотела. Казалось, опасность даже доставляла ей удовольствие. Ему не раз приходило в голову, что эта девочка ведет себя так, словно не ставит свою жизнь ни в грош. Но он знал, что это не так. На самом деле Ники любила жизнь, даже если иногда и пренебрегала собственной безопасностью.

Арч вытащил из кармана пачку сигарет, вынул одну и закурил. Конечно, главное — это информация, ради нее работают все они, ради нее работает и она. Поиск информации — основа основ, и Арч понимал почему. Ники Уэллс была такой же, как и другие военные корреспонденты; она хотела находиться в центре событий, там, где можно получить самые сильные впечатления.

«Что поделаешь, та же порода. Кремень», — размышлял он, затягиваясь сигаретой. Он вспомнил ее отца. Эндрю Уэллс, сейчас весьма уважаемый обозреватель «Нью-Йорк таймс», в годы молодости тоже был широко известным военным корреспондентом. А чего стоит ее мать, Элиза Эллиот Уэллс, обладатель Пулитцеровской премии, видный корреспондент-международник, автор серьезных исторических трудов!

Арч частенько размышлял о том, каково приходилось Ники с такими необыкновенными родителями, которые таскали ее по белу свету в поисках броских заголовков для своих респектабельных газет и которые в то же время обожали свое единственное дитя. А в том, что они обожали ее, Арч не сомневался.

Однажды Ники по секрету поведала ему, что отец звал ее Ник потому, что хотел сына. Это многое объяснило Арчу, многое раскрыло в ее характере, в ее привычке в минуту опасности полагаться на Бога и черта. Она хотела быть храбрым «сыном», во всем желающим превзойти отца и всегда стремящимся заслужить его одобрение.

«Какая же тяжкая ноша досталась этому ребенку», — подумал Арч, гася сигарету. Он никогда не желал, чтобы Рахиль, его дочь, была похожей на мальчишку. Он любит ее такой, какая она есть, и не хочет, чтобы она хоть на йоту изменилась. Дочь была не только его гордостью и радостью. Когда он развелся с ее матерью, она стала ему великой опорой.

Ну, а Ники… Она, конечно же, была не такой, как все, несомненно, из-за того, что через многое прошла еще в детстве, а не потому, что произошла на свет от столь выдающихся родителей. К тому же она много путешествовала, была хорошо образована, умна, хладнокровна, решительна и весьма честолюбива. Пугающее сочетание в молодой женщине — давно уже решил про себя Арч.

Как ни печально, личная жизнь ее не удалась, так ему казалось. Сейчас у нее не было друга. По крайней мере, он не слышал, чтобы она кого-либо выделяла с тех пор, как ее последний роман оборвался столь несчастливо. «Настоящая трагедия, — думал он. — На какое-то время она сломила Ники. Неужели она все еще мучается, неужели страдает из-за того, что все кончилось так ужасно?» — удивлялся он. Ему было трудно судить о ее чувствах, она никогда ни с кем не обсуждала свои личные неурядицы и всегда старалась держаться молодцом. Сам же он не хотел вмешиваться. Ники неистово охраняла свою личную жизнь. «И правильно, — решил он. — Не мое дело, чем она занимается вне работы. И так уж я слишком пекусь о ее благополучии».

Арч считал Ники одним из наиболее приятных людей, какие ему когда-либо встречались. Она была красива, умна, добра, исключительно надежна и совершенно искренна. Он желает ей только лучшего, всего самого лучшего. Желает ей счастья. «Но, черт возьми, — подумалось ему, — кто счастлив в этом сумасшедшем мире?»

Вздохнув, он оторвался от размышлений и подошел к телефону.

Не успел он поднять трубку, как услышал голос Джимми:

— Арч, подойди, пожалуйста, на минутку, пока ты еще не связался с Нью-Йорком. Я бы хотел, чтобы ты попозировал вместо Ники.

— С удовольствием, — ответил Арч, кладя трубку и подходя к окну. — Что это ты задумал?