Поминки по ноябрю

– Слишком медленно, – сказал он.

– Уже-уже, – повторил грек, кладя телефон на пол и начиная борьбу с ботинками.

Прошло еще не менее пяти минут, когда наконец Гуров с Харалампиди вышли из дома и погрузились в «Пежо».

Оба всю дорогу до главка молчали. Каждый думал о своем.

Напротив входа в главк площадку перед лестницей мерил шагами маленький щупленький человечек с длинной и редкой шевелюрой. Этот человечек был похож на неудавшегося артиста. Особенно подчеркивал это сходство выглядывающий из-под клетчатого шарфа галстук-бабочка. В руке у человечка была пижонская трость с позолоченным набалдашником. Черная кожаная папка под мышкой не придавала официальности этому человечку, а удивительным образом подчеркивала его сходство с артистом, решившимся сыграть пародийную роль какого-то театрального администратора.

Гуров быстро осмотрел эту фигуру и, не найдя в ней ничего интересного, кроме того, что уже описано, вышел из «Пежо». Однако, как оказалось, «артист» прогуливался здесь в ожидании Гурова. Точнее, толстого влюбленного грека.

Как только Харалампиди показался из машины, «артист» твердым шагом направился к нему и начал совать свою руку, здороваясь неожиданным басом.

– А где Самсон? – удивленно спросил Харалампиди, осматривая этого типчика с нескрываемым презрением.

– Аркадий Евгеньевич уехали на судебное заседание. Они сегодня защищают, – пояснил «артист». – Меня направили на помощь к вам. Не бойтесь, прорвемся!

Произнеся это, человечек повернулся к Гурову.

– Я могу узнать, в чем обвиняют моего подзащитного? – грозно произнес он.

Гуров хмуро осмотрел этого адвоката.

– Ты из какого театра сбежал? Из провинциального? Или из очень провинциального? – спросил он.

– Я не понимаю, в чем дело! – «Артист» тряхнул шевелюрой, отступил на шаг, задрал подбородок, но ответить Гурову не успел. Харалампиди буквально накинулся на него.

Работая своим пузом, как тараном, Харалампиди толкнул своего защитника и заорал:

– Все ты понимаешь! Ну, Самсон мне ответит за такую подставу! Прислал, блин, клоуна вместо адвоката! И что мне теперь с ним делать?! Песни и пляски разыгрывать?!

– Вы у меня спрашиваете? – поинтересовался Гуров. – Так я говорил, что адвокат вам не нужен.

– Что мне с тобой делать? – не отвечая Гурову, продолжал орать Харалампиди.

– Я не понимаю вас, – почти прошептал «артист».

– Ты даже этого не понимаешь! – выкрикнул Харалампиди. Он достал из кармана носовой платок и отер вспотевшее лицо.

– Ну, вы кончили трепаться? – спросил Гуров, беря грека под руку.

– Вы же видите, у меня проблемы! – запальчиво пояснил грек.

– Во-первых, мне это без разницы, а во-вторых, я не понимаю сути вашей нервозности. Я же ясно объяснил, что мне нужен от вас фоторобот, и больше ничего. Даже если бы сюда приехал сам Плевако, я бы его все равно не взял с собой. Пока наше законодательство не предусматривает присутствие адвоката на стадии работы со свидетелем.

Гуров повел не сопротивляющегося Харалампиди внутрь здания. Тот, увидев, что адвоката он все равно не получит, поплелся тихо и податливо, начиная сокрушенно вздыхать.

– Тут можно поспорить! – в спину Гурову крикнул «артист».

– Не со мной, – отрезал Гуров.

А Харалампиди вообще ничего не сказал.

Гуров провел грека через вахту, поднялся с ним на свой этаж и тут же столкнулся нос к носу со Стасом, идущим навстречу.

– Возьмешь этого плейбоя, – Гуров ткнул пальцем назад, где плелся почти парализованный от огорчений грек, – и сделаете с ним фоторобот одной девицы. Она меня интересует.

Крячко широко улыбнулся и доверительно проговорил:

– Нашего великого сыщика начали интересовать девушки! Ой, не к добру это, чует мое сердце!

– А что еще оно чует?

– Все понял! Великий и ужасный Гуров отрабатывает на мне новый прием: особая форма стрельбы сигареты. Дай закурить по-гуровски. Не путать с кашей по-гурьевски!

– Не по-гурьевски, а гурьевская каша. Но, в общем, это одно и то же. Гони!

Стас бросил Гурову свою пачку и повел Харалампиди по коридору.

Гуров вошел в кабинет, повесил пальто в шкаф, закурил и понял, что, пока он не получит наиполнейший объем информации про незнакомую ему Анастасию, он не успокоится.

Вернулся счастливо улыбающийся Стас.

– Что у тебя? – спросил Гуров, не давая тому первому рта открыть, чтобы не слышать дежурных шуточек.

– Да по-скромному, – весело ответил Стас, усаживаясь в свое кресло и с удовольствием вытягивая вперед ноги в остроносых ковбойских сапогах. – Никаких подвигов не совершено. Всего лишь найдена машина и ее хозяин.

– Уже допросил?

– Поговорил, – уклончиво ответил Крячко, и Гуров, бросив острый взгляд на своего друга, почувствовал, что все прошло не совсем гладко.

– Рассказывай, – потребовал Гуров.