Поместье-зверинец

Другим нашим новым приобретением был великолепный молодой мандрил Фриски. Синий и красный зад, синий и красный нос – словом, зрелище замечательное. Подойдешь к его клетке, он глядит на тебя яркими, янтарного цвета, глазами и шевелит бровями, будто удивляется. Потом, издавая негромкие горловые звуки, поворачивается кругом и предъявляет свой зад, а сам следит через плечо, какое впечатление произвела его колоритная кормовая часть. Как и все представители его рода, Фриски, разумеется, был чрезвычайно любопытен, и в один прекрасный весенний день был наказан за любопытство. Мы решили покрасить верх обезьяньих клеток в приятный кремовый цвет. Фриски с величайшим интересом следил за этой процедурой. Он явно думал, что в банке с краской содержится что-то вкусное, что-нибудь вроде молока. Не худо бы исследовать поближе. Но как? Противный маляр, этот невоспитанный эгоист, все время держал банку около себя. Однако терпение всегда вознаграждается, и через несколько часов фортуна улыбнулась Фриски. Маляр за чем-то отошел и оставил банку без присмотра. Фриски немедленно просунул руку сквозь сетку, схватил банку за край, дернул и очутился под струей краски. Секунда, и фыркающий, плюющийся Фриски превратился в кремового мандрила. Мы ничем не могли ему помочь. Мандрил не пудель, его не вытащишь запросто из клетки и не отмоешь. Высохнув, краска затвердела, как броня, и наш мандрил приобрел такой жалкий вид, что мы решили перевести его в соседнюю клетку, занятую самкой бабуина и двумя самками дрилла. Может быть, они его почистят? Соседки испуганно воззрились на Фриски и не сразу отважились к нему приблизиться. Наконец они подошли, увидели, что с ним случилось, и, окружив гостя, рьяно принялись его скрести и чистить. На беду, краска очень прочно пристала к шерсти и обезьянам пришлось приложить все силы. За два дня они удалили краску, но вместе с ней удалили также немалую часть волосяного покрова Фриски. Теперь вместо кремового мандрила у нас был сильно облезлый и заметно обескураженный мандрил.

Наш зоопарк приобрел также льва, носившего освященное временем имя Лео. Он был из знаменитой львиной семьи Дублинского зоопарка и представлял чуть ли не пятидесятое поколение, родившееся в неволе. Когда его привезли к нам, он был не больше собачонки. Мы поместили Лео в клетку в павильоне млекопитающих, но львенок рос так быстро, что вскоре понадобилось искать для него более просторную квартиру. Мы только что оборудовали большую клетку для шимпанзе и решили поместить Лео туда, пока соберемся соорудить что-нибудь специально для него. Он отлично прижился на новом месте. У него стала отрастать грива, я радовался, что она светлая, так как светлогривые львы в отличие от черногривых смирные и покладистые, правда, чуть глуповатые. Лео своим поведением вполне подтвердил эту теорию. У него в клетке лежал длинный чурбан для игр и стояло большое черное резиновое ведро, куда наливали питьевую воду. Ведро стало его любимой игрушкой. Он напьется из него вдоволь, остатки воды выльет и хорошенько стукнет по ведру могучей лапой. Потом бежит вдогонку и валится на него. Раз, когда я обходил зоопарк, одна дама остановила меня и спросила, не из цирка ли прибыл наш Лео.

– Нет, – ответил я. – А почему вы так решили?

– Да он такие хитрые трюки выделывает!

И в самом деле, каким-то образом Лео напялил себе на голову ведро и теперь гордо расхаживал по клетке в этой шляпе!

На втором году жизни Лео по зрелом размышлении решил, что лев обязан рычать. Но как это делается, он не очень-то представлял, а потому уединялся в каком-нибудь укромном уголке своей клетки и тихонько упражнялся про себя. С чем сравнить львиное рычанье? Представьте себе, что кто-то пилит дрова на огромной гулкой бочке. Первые ноты ("запил") короткие, рваные (пила еще только вгрызается в древесину), потом звуки становятся протяжнее, чередуются реже. Вдруг все смолкает, и вы подсознательно ждете, что сейчас грохнется на землю отпиленное полено.