Помещик. Том 6. Граф

Следующие несколько минут граф живописал всю глубину грехопадения крымского хана, его последователей и покровителей. Особенно налегая на глубоко факультативные, но наиболее мерзкие аспекты бытия. Вроде развращения маленьких мальчиков и принуждения их к содомии.

Все его слушатели хмурились.

Им не сильно верилось, что в Крыму все настолько плохо. Но не они возражали. Никто из них не представлял сторону, в интересах которой было бы лоббирование дел Султана. Все обстояло строго наоборот. Посему они хмурились, морщились от излишне неприятных и грязных подробностей, но молчали и кивали.

— Посему я прошу вас помолиться вместе со мной, дабы Всевышний даровал нам победу. И, если будет его воля, то лишил бы защитников рассудка, превратив в зверей диких, проявив их самое мрачное нутро.

— Я помолюсь о твоей победе, — первым ответил перс, мула, что возглавлял эту группу наблюдателей при полку.

После этих слов и остальным было некуда деваться. Посему и шиит, и католики, и православные представители духовенства пообещали вознести молитву с просьбой о помощи.

На этом сценка у крепости закончилась, и вся делегация молча вернулась в укрепленный лагерь. Где все вернулись к своим делам. Исключая православного священника полкового.

— Мне нужно, чтобы ты освятил это, — указал Андрей ему на ящики.

— Что сие? — поинтересовался доминиканец, стоявший невдалеке, опередив в этом вопросе полкового священника.

— Емкости с дымным составом. Я собираюсь их применять. И хочу, чтобы они оказались освященными, дабы их дым действовал как длань небес.

Доминиканец с легкими снисхождением улыбнулся, но более вопросов не задавал. Все это духовенство окончательно успокоилось. Они были верующие, но твердо знали — так вера не работает. И если горстка воинов нападает на толпу, то Всевышний вряд ли дарует этой горстке победу. Проси его о том или нет.

Только Домиан не разделял их скепсиса.

Он видел, что случилось ночью. И понимал — Андрей что-то задумал. И все это — лишь для отвода глаз. Но что? Испанец этого не понимал. Не мог зацепиться ни за какой из привычных вариантов.

XVI век — это период, когда в Европе в полный рост стоял очередной кризис осад в бесконечной борьбе защиты с нападением. И если что-то брать и удавалось то, преимущественно старые крепости, вроде Литовских или особенно Ливонских, не пригодных для противостояния артиллерии. Либо посредством огромного напряжения сил и под большую удачу. Посему, более-менее достойные крепости предпочитали брать «осликом, груженым золотом» или какими-то иными хитростями[1].

И Дамиан — старый вояка — хоть и не видел ситуации с высоты эпох, но понимал всю сложность крепостного взятия. Ибо сам участвовал. В том числе в весьма неприятных столкновениях во Фландрии и Италии. Посему, видя такую уверенность в успехе, со стороны Андрея, он мог биться об заклад — он подготовил какую-то уловку. Но какую?..

Полковой священник освятил ящики с дымовыми шашками. И католики с муллой их благословили…

Андрей же долго и усердно молился о них про себя. То есть, сидел перед ними на коленях, закрыв глаза и беззвучно шевелил губами.

Довольно странное действо. Однако рвение и усердие, с которым он это делал, заметили все. Обычно он в вере не рвался впереди всех, выполняя разумный минимум ритуалов. Да и в двоеверии его много кто подозревал. Так что это поведение удивило весь полк.

А ночью, как стемнело, начался новый акт этого цирка с конями. Бойцы, отобранные Андреем еще осенью, выступили к крепостной стене. Он отбирал их по тому, как быстро и легко они осваивал фустибулы. Это такие пращи на палке, возникшие в поздней Античности. В отличие от обычных пращей, фустибулами было намного проще пользоваться[2]. Поэтому даже новичок мог метать с ее помощью снаряды дальше и точнее. С ними отобранные ребята и упражнялись. Старательно практикуясь с забрасыванием муляжей шашек через стену, которую имитировал горизонтальный массивный сук высокого дерева.

С каждым таким метателем шло по небольшой группе поддержке.

Боец с закрытым фонарем, от которого шашки дымовые и планировали зажигать. Два бойца с большими плетеными щитами, которыми они прикрывали огонь, скрывая его от наблюдения. И двое носильщиков шашек.

Эти изделия поджигали. Давали разгореться и незамедлительно метали, ориентируясь на силуэт стены, подсвеченный фонарями. А потом спешно отходили в сторону, чтобы по ним на удачу никто не пальнул или стрелу не пустил.

Шашки были упакованы в клееный цилиндрический корпус из тканевой полосы. Внутри размещалась толстая оплетка из ткани, пропитанной насыщенным составом селитры и мыла. Это — основа. Именно она генерировала дым. Именно она давала необходимое тепло для активации «сердечника» из гашиша и сушеных грибов псилоцибов с мухоморами[3].

Для быстрого розжига шашки использовался специальный запальный «патрон» с одного ее торца — из пороха в пропитанной воском бумаге. А чтобы метатели сами не надышались использовался небольшой замедлитель между этим запальным патроном и «сердечником. Что позволяло не вводить бойцам противогазы, дабы сами не надышались.