Ползучее слово

Речь шла о пресловутом наследстве Маяковского. Покойный поэт наготовил неожиданных рифм на несколько поколений вперед, а написал он столько, что всякий литератор, экспериментирующий со словом, рисковал нечаянно оказаться плагиатором, тем более, что читать устаревшие по идейному содержимому поэмы охотников не было. Но прямых наследников, когда принимали закон об авторском праве, не нашлось, а потом, когда возникли какие-то боковые, непонятные, государство попросту не захотело отказываться в их пользу от такого гигантского лакомого куса. Поэт вместе с рифмами был объявлен достоянием страны.

Институт маяковедения составил неслыханного размера словарь рифм, и теперь его продавали поколоночно. За право разработки одной колонки, в которую входило двадцать рифм, сперва следовало немало заплатить. Но потом со всякого дела о незаконном использовании рифмы Аристарх мог иметь от пятнадцать до двадцати пяти процентов. Остальное пригребало государство.

Весь день ездили с Онуфрием по инстанциям, раздарили полпуда конфет секретаршам, к вечеру имели в кейсе подписанную лицензию, а в ресторане – заказанный столик на шесть персон. Не так все было просто с этим наследством Маяковского…

Неудивительно, что ближе к полуночи Аристарх вовсе не хотел ехать домой к супруге Февронии Марковне. А хотел он ехать к Дашеньке, своей молодой подружке.

Дашенька была студенткой-музыковедом, специализировалась по французской музыке середины семнадцатого века. Примо удивительно, сколько нечаянных музыкальных цитат из Люлли можно найти у современных композиторов, особенно у неоклассицистов четвертой волны. А цитата – это хороший процент со всех видов исполнения, со всех способов тиражирования, включая мелодии для мобильных телефонов.

Если же дурак-композитор откажется платить за скромное использование цитаты, то над ним нависает сущая уголовщина: обвинение в плагиате. После того, как несколько звезд музыкального мире с трудом выпутались из судебных процессов, а одного седовласого старца, известного больше под кратким титулом Маэстро, посадили-таки на три месяца, специалисты по авторскому праву особых хлопот с этой публикой не имели. И Дашеньке после получения диплома предстояло стать винтиком в хорошо отлаженной машине – винтиком с инициативой, правда, и неплохо оплачиваемым, но ведь если держать в голове всю музыку середины семнадцатого века и одновременно по три часа в день прослушивать новинки – так ведь и спятить недолго…

Почему Дашенька с ним связалась, Аристарх знал – девочка нуждалась в сильном плече, за которое можно спрятаться от жизненных невзгод. И между ними образовались достаточно теплые отношения. Можно сказать, даже дружба возникла. Если бы Дашенька специализировалась по промышленной филологии, ей бы вообще цены не было. Это была его мечта – понемногу втереться в сферу промышленной филологии, где платили не частные лица и не государственные учреждения, а крупные корпорации. В музыке же Аристарх не разбирался и работать с музыкой не хотел. Дело хлебное, и даже очень, но пусть кормится кто-нибудь другой.

Заехав в универсам и набрав к ужину с завтраком деликатесов, которых хватило бы на роту голодных солдат, сунув в пакет бутылку дорогого шампанского и там же прихватив три розы в золотой пластиковой обертке, Аристарх с большим достоинством отправился в гости.

Он хотел устроить сюрприз и не позвонил, чтобы предупредить.

Дашенька снимала комнату недалеко от института и в такое время обычно отдыхала и развлекалась лукаво-сентиментальными французскими комедиями. А если у нее пьют чай подружки – ну ладно, угостим и подружек бутербродами с икрой, пусть знают, что такое настоящий мужчина.

Консьержки на входе не случилось. Аристарх въехал на четырнадцатый этаж и там около десяти минут звонил в дверь. Дашенька не отзывалась.

Это могло означать и присутствие конкурента, и отсутствие Дашеньки. Аристарх спустился вниз, консьержка уже была на месте и, делая страшные глаза, рассказала, как девушку увезла полиция правопорядка.

– Где тут у вас комп? – спросил Аристарх.

У консьержки стоял старый пентиум девятого поколения, заменявший ей и телевизор, и экран наружного наблюдения. Аристарх залез на сервер, обслуживающий его фирму, ввел коды, получил страничку со своей почтой.

Человек, за которым пришла полиция правопорядка, имеет право послать одно сообщение – близким или адвокату.

Похоже, Дашенька предпочла адвоката.

Не вскрывая скопившуюся за день почту, в которой было и несколько писем из министерства, Аристарх полез на другой сервер – где была прописана Дашенька. Ее пароль он знал и вытащил страничку с отправленными ею сегодня письмами.

Последнее адресовалось какому-то Андронику.

«Перчик, они вскрыли мое последнее письмо. Я незаконно использовала четырнадцать словосочетаний, – писала Дашенька. – Я не знала, что частная переписка выборочно проверяется! Пожалуйста, найди залог – от меня требуется сперва пятьсот абрикосов, потом за каждую цитату начислят отдельно. Я знаю, это огромные деньги, но я совершенно не виновата!»