Полведра студёной крови

– Так… два дня тому. Свои же пырнули, а теперь на нас…

– Всё, свободен, – вернулся Ткач на место, бестактно прервав диалог, и перевёл совсем мутный уже взгляд на меня. – Гони бутылку.

– Как же так? Я же… Не может такого быть.

– Может-может, – снова плеснул он горячительного и зашептал, пододвинувшись ко мне, отчего дышать стало трудно: – А в горах ещё и не такое бывало. Не удивлюсь, если эта хуйня скоро везде… Везде! – сделал Ткач, вытаращив глаза, широкий жест руками, – …свои сети раскинет. Ик. – Он тяжело засопел, уставившись в дно кружки, потом приподнял бровь и воззрился на меня, как на подсудимого. – А за что ты доктора зарезал?

– Он задолжал мне.

– Вон оно как… Ну да. О чём это я? Странно, что вообще была причина. Ты ж и со скуки мог вполне. Ты ж у нас великий Коллекционер. Мочишь людей походя, счёт потерял. А мужик-то был неплохой, доктор этот. Помог мне как-то раз.

– О своём человеколюбии расскажи Гейгеру с Балаганом. Или… Ах, дьявол! Память моя дырявая. Ты же их пристрелил.

– Сука ты, Кол, подлая. Я ж не по своей воле тогда… Да с какого хуя мне перед тобой оправдываться? И вообще, задрал ты своей болтовнёй. Делай чего хотел или уёбывай. Мне с тобою говорить больше не о чём.

– Не вопрос. Напиши коды доступа и можешь продолжать своё движение к циррозу.

– А вот это видел? – продемонстрировал он мне кукиш, предварительно на него плюнув. – Всё в голове, в голове, да… Там оно и останется.

– Что ж… В таком случае твоя голова пойдёт со мной.

Глава 13

Алчность. Мне всегда нравилось, как это звучит. Будто слизываешь мёд с липких пальцев. Сладкое-сладкое слово. Лишь одному существу на планете известно, что оно означает. Это существо ненасытно. Это существо убивает больше, чем способно съесть. Это существо забывает о любой опасности, как только перед носом замаячит весомый куш. Оно едва не уничтожило себя из-за алчности. Но алчность же подняла его на самый верх пищевой пирамиды. Одно неотделимо от другого, как жизнь и смерть.

Я хорошо знаю, на что способна алчность. Поэтому позволил Ткачу уйти. Ему нелегко далось решение встать из-за стола. Уверен, всю дорогу до своей грязной берлоги он ждал – когда же, когда за спиной раздастся приглушённый выстрел и пуля, войдя в затылок, сделает из мозгов кисель. Он запомнил каждый шаг, потому что каждый шаг мог стать последним. Но не стал. И я точно знаю – утром Ткач будет блевать, пока выхолощенный желудок сам не попросится наружу. Но не от похмелья, а вспоминая момент, когда повернулся ко мне спиной. Но я знаю и другое – проблевавшись, он снова и снова будет прокручивать в голове наш разговор, вспоминать каждую деталь, каждое слово. Потому что в этом его шанс, последний шанс. И Ткач скорее сдохнет, чем упустит его.

После нашей дружеской попойки я не стал далеко ходить, снял на сутки комнатушку в «Серебряной лихорадке», отвалив аж пять монет одноимённого металла, и провалялся на тахте до шести вечера, заказав жратву в номер. А после, с комфортом устроившись в баре, два с половиной часа знакомился с его меню, к слову, довольно скудным, так что это занятие вскоре наскучило, и я уже стал посматривать на часы, когда – сюрприз-сюрприз! – порог моего благословенного приюта переступила нога Алексея Ткачёва. Он – бледный как полотно – проковылял к моему изобильному столу и сел напротив.

– По беленькой? – снял я пробку с запотевшего графина.

– Нет, – мотнул Ткач головой и поморщился.

– Хорошо. – Я налил себе. – Люблю пить один. Отрежь себе курочки.

– Я согласен, – проигнорировал он моё щедрое предложение.

– Согласен на что?

– Передать тебе коды доступа.

– Так, продолжай. – Я глотнул холодной водки и закусил бужениной.

– Мне нужно сто золотых.

Кусок чудесно приготовленного мяса едва не перекрыл мне доступ воздуха к лёгким.

– А почему не тысячу? Почему не миллион? – поинтересовался я, откашлявшись.

– Я пришёл говорить о деле, а не всякую хуйню молоть.

– Тогда почему ты именно этим и занимаешься? Несёшь всякую хуйню. Откуда, думаешь, у меня возьмутся сто золотых? Это ж… две с половиной твоих головы. А я вижу только одну. Может, пойдёшь к Фоме и набьёшь себе цену?

– Ладно. – Ткач снял шапку и бросил на стул, расставшись с мечтами о быстрой и выгодной сделке. – Твоё слово.

– Десять.

– Что?! Ты в своём уме?

– Как никогда. Ну посуди сам, – я отломил жареную цыплячью ножку, – я плачу за какие-то цифры из твоей не самой светлой головы. Откуда мне знать, что они верные? Ты не смог запомнить карту, а коды запомнил – верится с трудом. Не говоря уж о злонамеренной лжи, чего, как понимаешь, я совершенно не могу исключать. Пожалуй, я погорячился с десятью золотыми. За такую сомнительную информацию довольно будет и пяти.

– Да пошёл ты нахуй!

– Ну и зря возмущаешься, Алексей. Этих денег тебе месяца на два красивой жизни хватит. А уйду я, и с чем останешься? С цифрами в голове? Так ведь ими за бухло не расплатиться. Ты своими побасенками московскими репутацию себе обеспечил на годы вперёд. Я – твой единственный покупатель.