Полураспад

"Господи, ну почему всё так? - затосковал Алексей. - Почему даже они обогнали нас... почти обогнали. Черт с ними, пусть пользуются". И тут же внутренний голос сказал ему: в связи с тем, что не он один делал эту работу, необходимо запросить максимум денег и чтобы часть сразу же перевели на расчетный счет Института физики (а там поделимся со всеми, кто помогал).

Спал он в сказочном номере - таких гостиниц в России не видел. Был бы алкаш - насладился бы замечательными французскими винами и прочими напитками, которыми был забит холодильник. Среди ночи встал, подошел к одному из окон - на улице словно день сиял: мигали разноцветные иероглифы, бежали огненные драконы по крышам и змеились огненные речки по оторочке цветочных клумб...

Как они не впали в маразм, как мы, со своей единственной и всесильной партией? Тысячелетняя мудрость помогла? И как же они не заболели болезнью великого разрушительства, когда крушат всё, до основания? Им хватило короткой культурной революции...

Наша интеллигенция в XIX веке воспитала пролетариат, и пролетариат, поощряемый циничной партией, в XX веке задавил интеллигенцию. Когда же произошел новый переворот, мы стали молиться на царя, на шею себе повесили кресты, но хватило и десяти лет, как поняли: не все было неверно в безумной мечте русских страдальцев, от Пушкина и Чаадаева до Бердяева и Достоевского...

Глядя среди ночи на огненные иероглифы, Алексей Александрович вспомнил, как в детстве научился писать сверкающими золотыми буквами. Для этого нужно было добавить в чернила сахара. И вскоре Алеша испытал потрясение, какого никогда более, может быть, не испытает. Он переписал ночью при луне и фонарике возле озера, на скамейке, всю "Оду вольности" вот такими блистающими буквами, подражая почерку юного Александра Пушкина, со всякими завитушками... И на какую-то секунду поверил, что он сам и есть Пушкин! Вот так!

10

Семь дней Алексей Александрович вместе с китайскими физиками за городом, за зелеными воротами с красной звездой (в воинской части? в космической фирме?), в длинном ангаре, работал с чертежами. Стенд должен был состоять из небольшой емкости, где имитировался космос. Солнце заменят простейшим источником электронов. А "спутник" будет представлен макетом не более кочана капусты.

Разумеется, подобный стенд никак не годился для всестороннего исследования влияния солнечного ветра на геостационарный спутник. Но электризацию поверхности аппарата, вызванную воздействием электронов низких энергий, можно изучить. Китайцы уже поняли: если ее не учитывать при конструировании аппарата, то за месяц-два в космосе он превращается со всей своей электронной начинкой в кусок железа. Могут случиться электрические пробои между различно заряженными частями спутника. Могут возникнуть помехи по цепям питания. И возможны нарушения структуры материала - обугливание...

Китайцы читали в открытой печати, да и Алексей Александрович напомнил им, что источник, воздействующий на "кочан", должен рождать электроны небольшой энергии, иначе возникнет ненужное тормозное рентгеновское излучение. Все остальное - приборы, которые будут фиксировать температуру или, например, поверхностную плотность электрических зарядов на аппарате у китайских коллег было в наличии.

На восьмой день китайские физики подписали контракт и закатили грандиозный банкет, где русскому профессору подарили кейс из дорогой кожи, памятную бронзовую медальку своего института, хороший ноутбук, а вместе с букетом роз дали и длинный конверт (наверняка с деньгами), но Алексей Александрович его не принял, прижав руки к груди, - попросил перевести официально в Россию.

Хотя деньги ему очень бы пригодились. Он же собирается к Гале Савраскиной в Америку. Выпив пару рюмок вонькой китайской водки и рассеянно улыбаясь новым друзьям, он вдруг подумал: а нельзя ли прямо отсюда пролететь в Штаты? И как бы в шутку осведомился у переводчика Сергея, но тот, быстро глянув ему в глаза, покачал головой.

- Так не делают, товарищ Левушкин-Алексантров...

Перед отлетом русскому профессору показали платежное поручение, из которого, видимо, следовало, что пятьдесят тысяч долларов уже ушли в сибирский Академгородок (среди сплошного ряда иероглифов красовалась эта сумма). И вместе с букетом белых роз всучили-таки - сунули прямо в боковой карман куртки - злополучный конверт с деньгами, ставший, кажется, даже чуть толще.

И всю дорогу, как недавний советский человек, Алексей боялся, что на иркутской таможне (летели через Иркутск) его обыщут и деньги отберут. Но у таможни в иркутском аэропорту хватало забот с иными людьми: самолет был под самый потолок забит обвязанными желтой и зеленой липучкой тюками и коробками с электроникой. Вся эта орава мешочников отвлекла службу от российского профессора, которому шлепнули печать в загранпаспорт и пропустили в Россию.

Он купил билет на местный самолет и в три часа ночи был в аэропорту родного города.

У трапа его ждали какие-то незнакомые люди.

- Гражданин Левушкин-Александров?

- Да... В чем дело?