Полураспад

Кому это теперь надо? Лет двадцать назад работы сибирских БИОС-ников гремели (если могут греметь засекреченные программы), скупой Королев не жалел им денег, результаты опытов предполагалось использовать в дальних полетах... Но затем наступила полоса небрежения, космонавтика пришла в упадок...

Разумеется, это коснулось и темы "Электризация спутников", которой занимался в годы аспирантуры Левушкин-Александров, будучи тогда еще "чистым" физиком, и даже кое-что изобрел...

Но неужто в самом деле снова наступает оживление, о чем и докладывает, торопясь и пытаясь в каждой фразе сострить, как Белендеев, руководитель проекта Исидор Иванов?

- Мы не можем упустить такой момент... Он может склеить, как клей "Момент", наши лаборатории...

А Савраскина как сидела спиной к вошедшим, так и осталась сидеть. Узкие плечи, тонкая шея... Пальцы бегают по клавиатуре, на пальцах никаких колец. Но это ничего не значит...

- Галина Игнатьевна, - уже в который раз окликнул ее Исидор Мартынович и сокрушенно шепнул: - Занята. Серьезный товарисч.

Впрочем, нет, наконец поздоровалась - полуоглянулась, кивнула, и снова пальчики плетут узор на клавиатуре. Алексею Александровичу хотелось вскочить, закричать... Но он слушал Исидора Мартыновича, что-то отвечал ему, и неожиданно быстро договорились, что лаборатория Левушкина-Александрова подключится к работе со своими фототрофами (например, травой по имени "чуфа") и гетеротрофами (теми же пекарскими дрожжами, сахаромицетами), с их управляемым культивированием.

Кстати, чуфа куда лучше хлореллы утилизирует мочевину, и ее саму вполне можно есть. Для космонавтов находка...

Алексей Александрович поручит эту тематику Ивану Гуртовому или Евгению Васильевичу. И станут ребята получать по семьсот, по тысяче рублей дополнительно. В наше время тоже деньги.

А Савраскина так и не оглянулась.

- Слушайте, это правду про вас рассказывают, Александрыч?.. Будто бы с утра по старинке явились в Институт физики, в лабораторию плазмы... ну, где раньше работали... и весь день там просидели...

- Сказки! - раздраженно буркнул Алексей Александрович.

Уже торопясь уйти, перед железными дверями он широко махнул рукой, задел какой-то крюк, торчавший из стены, и глубоко взрезал белую мякоть в основании большого пальца.

Вот он, знак, да знак огромный, как нарисованный красный "кирпич" над дорогой! Сюда проезд закрыт. Вышел, сося руку, и побрел домой...

Вокруг маячила толпа, мигали красные огоньки машин, было шумно и красочно. Но что это? Собака с красным глазом, с обкусанным боком... стоит возле светофора, ждет зеленого света. Значит, знавала лучшие времена, разбирается в правилах уличного движения.

- Идем-ка со мной, дружок...

И, диво, на этот раз пес не огрызнулся, а послушно пошел за ним.

2

- Проходи, старина. Мы тебя назовем Тарзан. Люди, у нас новость! - По дороге Алексей купил собаке дешевой колбасы, и новый друг не побоялся зайти с ним в расшатанный гремящий лифт.

Но никто в квартире не откликнулся. Оставив пса возле двери, Алексей Александрович прошел в комнату матери. Мать плакала, сидя на койке, хлюпала носом и утирала глаза платочком.

- Что, что? - растерялся Алексей Александрович. Увидел в дверях кухни сына. - Опять куда-нибудь привязал?

- Да ты че! - заверещал Митька, отбегая от отца подальше и приседая в углу. - Это мамка...

Из спальни выплыла супруга, в очень тесном белом платье до пят, без талии, вся - словно толстый мучной червь.

- Зачем на ребенка кричишь? Пьяненький сегодня? Не надо вымещать отрицательные эмоции на нежных детях. Ты понюхай-ка...

- Что, что?! - уже потише, но хрипел Алексей Александрович.

- Я в магазин пошла, а ее за кашей последить...

Да, на кухне пахло подгорелой кашей. Видимо, мать уснула.

- Ну и что? - снова накаляясь, шипел жене Алексей Александрович. Из-за каши? Он готов был задушить Брониславу.

- Но я прощаю! - пропела Бронислава.

В дверях появилась мать Алексея и прошелестела:

- А вот не надо мне ваших милостей!.. Я пенсию получаю. - Она так это сказала - никогда сын не видел столько презрения на ее маленьком лице. Сейчас пойду и принесу хоть десять килограммов!

- Да перестань, мамочка! - Бронислава продефилировала к плите, виляя задом. - Я, собственно, из-за кастрюли... Немецкая...

- Ну и что? - прокричал Алексей Александрович.

- Ничего, - отвечала жена. - Говорю же, мелочь. Купим! Ой, кто это?! Она увидела пса. - Пупсик! - Пошла к порогу, протягивая руки.

Пес привстал и зарычал, Бронислава обиженно остановилась.

- Ну-у-у! Это ты на меня?! Зараза! - И повернулась к мужу: - Чья?

- Теперь наша.

- Ты что, с улицы привел? Я подумала, кто-то попросил на время... Фу! У нее синяк. И грязная. Нет-нет-нет!

- Да, да! - закричал тонким голосом Алексей Александрович. - Да!

Наступила тишина. Бронислава пожала плечами, захихикала:

- Да ради Бога! Я пошла спать.

Когда она удалилась, мать - все еще стоя на пороге в свою комнатку тихо сказала:

- А еще Митя иконку забрал...