Полуночный Прилив (ЛП)

Есть течения под каждым течением, и не поверхность воды держит вес.

Пословица Эдур

Нереки верили, что Тисте Эдур — дети демонов. В их крови пепел, как и на их коже. Погляди в глаза Эдур — и увидишь, как сереет мир, размывается лик солнца и бледнеет грубая кожа ночи.

Едва воин — хирот по имени Бинадас вошел в лагерь, нереки подняли вой. Упали на колени, ударяя себя кулаками в грудь и лицо.

Бурак Преграда прошел среди них, выкрикивая проклятия и приказы, но они казались глухими. Наконец купец со смехом повернулся к Серен Педак и Халлу Беддикту.

Халл нахмурился: — Это пройдет, Бурак.

— О, да неужели? Как и сам бренный мир? Как ветер смерти, и наши души взовьются на его струях, словно пыль? И останемся мы лежать на следах его, мертвые, бесчувственные — и наше нынешнее глупое кривляние потеряет всякий смысл? Ха! Будь так, я нанял бы фараэдов!

Серен Педак всматривалась в приближающегося Эдур. Охотник. Убийца. Возможно, еще один, склонный к долгому молчанию. Она могла вообразить, как этот Бинадас сидит у костерка с Халлом, где-то в запустении. За весь вечер, ночь и следующее утро он обменялся со старым солдатом едва десятком слов. Однако Серен подозревала, что так рождается искренняя, бездонная дружба. В мужчинах есть тайны, и это раздражает женщин. Почему молчание становится началом совместного пути. Почему горсть несвязных слов стягивает души неразрывным союзом. Игра сил, которые она могла ощутить, даже увидеть, оставаясь, однако, вне поля игры. Раздражение, недовольство, почти недоверие.

Слова сплетают сеть вокруг и внутри женщин. Язык жестов, выражений лица — все это сращивает ткани, которые, как знает любая хозяйка, можно разорвать, но лишь с большим усилием. Дружба женщин знает лишь одного врага, и этот враг — злоба.

Так что, чем больше слов, тем прочнее плетение.

Серен Педак провела большую часть жизни в мужских компаниях; сейчас, когда она изредка возвращалась в Летерас, знакомые женщины относились к ней с тревогой. Словно ее выбор сделал недоказуемой ее верность, породил поводы для подозрений. И сама она ощущала неловкость и недовольство в их обществе. Они ткали разными нитями, на разных станках, в разных ритмах. Она ощущала себя неуклюжей и грубой, пойманной в ловушку молчаливости.

Это всегда приводило к бегству из города, от прошлого. От женщин.

И все же в первый момент она отступила от двух мужчин с их почти равнодушными приветствиями друг другу, отступила почти шокированная — ее словно бы отбросила физическая сила. Они здесь, на одной с ней почве, у тех же скал и деревьев — и они далеко.

Слишком просто — сказать с презрительным фырканьем, что все мужики просты. Если бы она раньше не знала их, могла бы сказать, что они готовятся встать на четвереньки и обнюхать друг дружку под хвостами. Отмести все мысли о сложности ситуации, заменить их сонмом удобных обобщений. Но она знала этих двоих, этих давних друзей — и это прогоняло возможность абстрактных обобщений, неумолимо вызывая в женщине гнев. И странное, завистливое желание стать между ними.

«На скалистом берегу мужчина смотрит вниз и видит одну скалу, затем другую и третью. А женщина смотрит вниз и видит… скалы. Может быть, это большое упрощение. Мужчины — единственное число, женщины — множественное. Скорее, мы совмещаем и то, и другое, кусочек одного рода есть в другом.

Хотя признавать все это мы не любим».

Он был даже выше Халла — плечи на уровне глаз летерийца. Темные волосы заплетены в косички длиной с палец. Глаза цвета мокрого песка. Кожа — как влажный пепел. Молодое лицо, вытянутое, но с широким ртом.

Серен Педак знала имя Сенгар. Похоже, этот юноша — родич того вождя, с которым она трижды встречалась во время визитов летерийских делегаций к Тисте Эдур.

— Воин племени Хирот, — сказал Бурак Преграда, выкрикивая слова, чтобы превзойти ноющих нереков, — я приветствую тебя как гостя. Я…

— Я знаю твое имя, — прервал его Бинадас.

При звуках его голоса нереки прекратили причитать, и только ветер завывал над дорогой да капала талая вода с верхних уступов.

— Я привез для хиротов, — снова заговорил Бурак, — слитки железа…

— И он хочет исследовать толщину льда, — вмешался Халл Беддикт.

— Весна близко, — ответил Халлу Бинадас. — Лед покрылся трещинами. Произошел нелегальный забой клыкастых тюленей. Ханнан Мосаг должен будет ответить.

Серен Педак повернулась к торговцу, всмотрелась ему в лицо. Алкоголь, белый нектар и холодный ветер приблизили кровеносные сосуды прямо к поверхности кожи на носу и щеках. Глаза были красными и слезились. Он не выказал никакой реакции на слова Эдур.