Полуночный Прилив (ЛП)

Воин вдруг зашатался, схватившись окровавленной рукой за спинку трона. Зажатый в другой руке меч задрожал и опустился, так что кончик уперся в пол. — Что… почему…

Тралл промолчал.

Но не ведающий жалости Ханнан Мосаг захохотал: — Я понял твой жест, Поборник. Сравниться в хладнокровии с королем. Впрочем… — Он задохнулся, закашлялся. Сплюнул густую мокроту. — Впрочем, это не важно — жив ты или мертв. Так ведь казалось в тот торжественный, роковой момент?

Поборник опускался на пол, тупо глядя на ведуна.

— Меченосец, — повысил голос Мосаг. — Услышь мои последние слова. Ты проиграл. Твой король мертв. Он умер прежде, чем ты начал сражение. Ты сражался в защиту мертвеца!

У летерийца широко раскрылись глаза. Он пытался повернуться, взглянуть на трон, на сидящего на троне короля. Но усилие оказалось слишком тяжелым: он упал на спину, голова бессильно закачалась.

Король — Ведун все хохотал: — У него не было веры. Одно золото. Он не верил в тебя…

Тралл рванулся к нему: — Молчать!

Ханнан Мосаг оскалился: — Следи за собой, Тралл Сенгар. Ты для меня ничто.

— Теперь ты потребуешь трон себе? — спросил Тралл.

Со стороны Рулада послышалось яростное шипение.

Ханнан Мосаг не ответил.

Тралл поглядел через плечо. Поборник простерся у подножия трона, у туфель короля. Он лежал совершенно неподвижно, на юном лице застыли удивление и разочарование. Незрячие глаза. «Но ведь иного пути не было. Как иначе убить такого человека»?

Тралл заставил себя посмотреть на Короля — Ведуна. — Кто-то выполнит его приказ… — сказал он тихо.

— Ты на самом деле веришь?

— Его избранные…

— Ничего не сделают, Тралл, как и Бинадас. У них руки не поднимутся, как и у тебя. Это не милосердно. Вы же понимаете смысл слова «милосердие»?

— А ты сделаешь его израненное тело последней ступенью к трону, Ханнан Мосаг?

Ответ ясно читался в очах короля. «Трон мой».

Рулад хрипло прошептал: — Умоляю, Тралл. Я тебе брат. Не… не оставь меня. Вот таким. Прошу.

Внутри него все рушилось. Тралл отступил от Мосага и медленно опустился на колени. «Мне нужен Фир. Нужно найти его. Поговорить».

— Прошу, Тралл… я никогда… никогда не хотел…

Тралл смотрел на свои руки. Копья не было — он не помнил, когда бросил его. Тут шестеро стражей — нет, они ушли. Куда они пропали? Где старик, стоявший подле Евнуха? И женщина? Куда пропали все?

* * *

Теол Беддикт открыл глаза. Один глаз, заметил он, плохо видит. Прищурился. Низкий потолок. Капель.

Чья-то рука провела по лбу. Он повернул голову. «О, какая боль». Багг склонился и кивнул. Теол почти сумел кивнуть в ответ. — Где мы?

— В крипте. Под рекой.

— Мы… вымокли?

— Немного.

— Ох. — Он подумал. — Я должен был умереть.

— Да, должны были. Но вы держались. Увы, того же не скажешь о бедном Чаласе.

— Чаласе?

— Он пытался вас защитить, и они убили его. Мне жаль, Теол. Я пришел слишком поздно.

Он подумал и над этим. — Тисте Эдур?

— Да. Я убил их.

— Ты?

Багг кивнул и отвернулся. — Боюсь, потерял выдержку.

— А.

Слуга снова смотрел ему в глаза. — Вы не удивлены?

— Нет. Видел я, как ты давишь тараканов. Чудовище.

— Все ради обеда.

— Да, как раз насчет обеда. Мы ели слишком мало — а оставались здоровыми.

— Тоже верно.

Теол попытался сесть, но застонал и снова улегся. — Чувствую тину.

— Да, тина. Соленый ил. Тут были отпечатки ног. Кто-то проходил мимо.

— Как давно?

— Недавно. Совсем…

— Пока ты чинил мои кости…

— И вставлял новый глаз, и новые органы. Да.

— Глаз плохо работает.

— Дайте ему время. Знаете, что ребенок не может видеть дальше соска?

— Не знаю. Однако понимаю его чувства.

Они помолчали.

Наконец Теол вздохнул. — Но это все меняет.

— Неужели? Почему?

— Гм. Предполагается, что ты мой лакей. Как я смогу поддерживать это заблуждение?

— Как и прежде.

— Ха, ха.

— Я могу заставить вас забыть.

— Забыть что?

— Очень смешно.

— Нет, я спрашивал серьезно.

— Ну, — Багг потер челюсть, — полагаю, события этого дня.

— Так ты убил всех Эдур.

— Боюсь, что так.

— И перенес меня под реку.

— Да.

— Но твои одежды сухи.

— Верно.

— А имя твое не Багг.

— Подозреваю, что нет.

— Но мне имя нравится.

— Мне тоже.

— А настоящее?

— Маэл.

Теол нахмурился, изучил лицо слуги и покачал головой: — Не подходит. Багг гораздо лучше.

— Согласен.

— Итак, ты смог убить всех воинов. Исцелить меня. Пройти под водой. Ответь же на вопрос. Почему ты не убил их всех? Не остановил нашествие?

— Были причины.

— Хотел увидеть Летер павшим? Ты не любишь нас?

— Летер? Не особенно. Вы назвали добродетелями свои природные пороки. Самый гадкий среди них — алчность. И еще готовность предавать. Кто же решил, что победа в соревновании всегда и везде является признаком истинного успеха? Это часть вашего патологического самопочитания? Поставить ногу на руку упавшего — это так славно? По моему, это ничего не стоит. Тщета. Любой памятник, простоявший больше мига — не важно, какому королю, императору или воину он посвящен — это монумент единству, сотрудничеству, завещание общего, а не частного.