Полуночный прилив

Магия оплела корчащуюся фигуру Сильхаса Гиблого. Белокожий тисте анди рухнул на груду трупов к’чейн че’маллей. Скабандарий Кровоглазый склонился над ним.

– Увы, такова участь братьев, – тихо произнес он. – Править может только один, но никак не двое. Ты ведь тоже это знал, Сильхас. Каким бы обширным ни был этот мир, рано или поздно между тисте эдур и тисте анди все равно бы вспыхнула война. Правда нашей крови подтвердит эти мои слова. Лишь один должен стоять у врат, и только тисте эдур пройдут через них. Мы выследим и уничтожим всех оставшихся тисте анди, которые проникли сюда. Кто из ваших воинов сумеет нам противостоять? Увы, тисте анди сломлены духом. Так что быть по сему: один народ и один правитель.

Скабандарий выпрямился. Над равниной неслись последние крики умирающих тисте анди.

– Я не могу окончательно добить тебя. Ты еще слишком силен. Но я отнесу тебя в подходящее место и оставлю в обществе корней, земли и камня. Погостишь в их лабиринте.

Скабандарий обратился в дракона. Могучая когтистая лапа сомкнулась над бездыханным Сильхасом. Расправляя крылья, Кровоглазый взмыл вверх.

Башня, к которой он держал путь, находилась примерно в ста лигах от равнины. Полуразрушенная стена, окаймлявшая двор, доказывала, что эту постройку возвели не яггуты. Она поднялась позади трех яггутских башен, возникнув словно бы сама по себе, подчиняясь закону, одинаково непостижимому и для богов, и для смертных. Вознеслась, ожидая тех, кто станет ее пленниками на целую вечность. Узников, обладающих колоссальной силой: таких, как Сильхас Гиблый, третий и последний из детей Матери-Тьмы.

Скабандарий Кровоглазый спешил избавиться от последнего достойного соперника среди тисте анди.

«Трое детей Матери-Тьмы. Вот их имена…

Андарист. Он давно уже отказался от власти, охваченный горем, подобным незаживающей ране. И откуда бедняге знать, что эту рану нанес ему я?..

Аномандер Рейк, порвавший со своей матерью и соплеменниками. Он исчез раньше, чем я успел с ним разделаться. Наверное, сгинул где-то, ибо с тех пор я ничего о нем не слышал.

А вот теперь еще и Сильхас Гиблый, который совсем скоро познает вечный плен Азатов».

Скабандарий Кровоглазый был доволен. Вскоре он и его народ завоюют этот мир. И угрожать им теперь могут лишь тисте анди первой волны.

«Но кто из лучших воинов тисте анди решится оспорить мою власть? Сколько ни перебираю в памяти имена, не вижу никого достойного».

Скабандарий не задумывался, куда мог подеваться один из сыновей Матери-Тьмы, тот самый, который бесследно исчез. Ему хватало других, более насущных забот. Что и говорить, Кровоглазый допустил серьезную оплошность. Однако отнюдь не это являлось самой главной его ошибкой…

На вершине каменного холма, оставленного давним ледником, одинокий яггут творил ритуал, связанный с магией Омтоза Феллака. Яггут этот был свидетелем чудовищной битвы. Основной удар по к’чейн че’маллям нанесли двое одиночников – два могущественных элейнта. Обе их армии лишь добивали этих полуящеров. Яггут не питал сочувствия к к’чейн че’маллям: эта раса все равно вымирала; причин тому было множество, но они абсолютно не занимали чародея. Столь же мало заботила его и участь вторгшихся в этот мир тисте анди и тисте эдур. Яггут уже давно утратил способность волноваться. Она исчезла вместе со страхом. С ними за компанию ушла и способность удивляться чему-либо.

Он почуял предательство, долетевшее до него вместе с магической волной. Пролилась кровь элейнта. Из двух драконов остался только один. Ничего удивительного; такое уже бывало прежде, и не раз.

Пока яггут проверял прочность магических нитей своего ритуала, за его спиной послышались шаги. Кто бы это мог быть? Какой-нибудь древний бог, явившийся поглядеть на тех, кто рвет покровы между мирами? Что ж, обычное дело. Вот только кого на сей раз принесло? К’рула? Драконуса? Сестру Холодных Ночей? Оссерка? Кильмандарос? Сешуля Лата? На этот раз любопытство все-таки пересилило привычное безразличие и заставило яггута обернуться.

А-а, вот кто пожаловал! Маэль, древний бог морей. Коренастый, широкоплечий. Его синяя кожа возле шеи и на голом животе имела бледно-золотистый оттенок. С плоской макушки свешивались прямые светлые волосы. Янтарные глаза Маэля исходили гневом.

– Отвечай, Готос, какой ритуал ты затеял в ответ на все это? – хриплым голосом потребовал бог.

Яггут нахмурился:

– Они тут устроили такую сумятицу. Я хочу все это хорошенько вычистить.

– И конечно же, при помощи льда, – язвительно фыркнул Маэль. – У яггутов, как известно, на все один ответ.

– А какой ответ дал бы ты, Маэль? Затопил бы этот мир?

Древний бог поглядел на юг. Рот его скривился.

– Мне нужно дождаться моей союзницы Кильмандарос. Она появится с другой стороны разрыва.

– Из одиночников у тисте остался лишь один, – сообщил богу Готос. – Похоже, он решил избавиться от союзника и поместить того во двор Башни Азатов. Там и так хватает поселенцев.

– Напрасно он поспешил. Или сей одиночник решил, что к’чейн че’малли – единственные его противники в этом мире?

– Возможно, – пожал плечами яггут.