Полуночный лихач

Перекресток… проклятое место! Раньше его называли кресты, росстани. Этот ветер, что вьется вокруг и воет, вполне может оказаться встречником – вихрем, в котором поселилась нечистая сила. Бросишь нож – он окрасится кровью…

Нина закинула голову. Как мечутся тучи! Там, в небесах, встретились два встречных вихревых потока, которые сражаются меж собой, то окутывая луну плотным, непроницаемым покрывалом, будто в мешок ее прячут подобно гоголевскому черту, то выпускают на волю, и она замирает – беззащитная, безумная, перепуганная…

Не так ли и сама Нина мечется по жизни беззащитной, ничего не понимающей игрушкой людей, чьи души черны, как эта ночь?

Зажмурилась – порывом ветра так хлестнуло по глазам, что высекло слезы. Ох, как заревело, зашумело вокруг! Налетел настоящий смерч. Ее тянуло, дергало во все стороны, вздыбило волосы, ледяные пальцы лезли под одежду. Шатаясь, с трудом удерживаясь на ногах, почти теряя сознание от страха, Нина сунула руку в карман, нащупала нож и, раскрыв его, неуклюже, не замахиваясь, швырнула куда-то.

Согнулась, закрыла лицо руками, чувствуя, что еще мгновение – и не устоит на ногах, упадет и будет увлечена этой бурей незаслуженного зла и необъяснимой ненависти в никуда, может быть, в смерть…

Ветер унялся как по волшебству. Нина робко приоткрыла глаза и увидела впереди домики деревни, залитые лунным светом. Небо очистилось. Луна светила так ярко, что Нина видела брошенный ею нож, лежащий под кустом. Лезвие было в тени.

Нина со всех ног побежала по дороге, отвернувшись от ножа. Никакая сила не заставила бы ее подойти и взглянуть на него. Да и зачем? Она и так не сомневалась, что лезвие окровавлено.

Первая электричка была в пять пятнадцать. Ужасно зевая, Нина моталась по студеному заволжскому перрону (вокзал почему-то был закрыт) и уснула, едва усевшись в уголке пустого вагона. Но поспать не удалось: на каждой станции поезд забивался все плотнее, потом пошли контролеры, не особенно, правда, зверствуя с проверкой. Нина, практически не открывая глаз, сунула им десятку и снова привалилась виском к холодному стеклу, пытаясь погрузиться в блаженное забытье дремоты. Но город уже был близко. Нина совершенно отчетливо понимала, что толку от нее – такой вот, невыспавшейся, измученной, – будет сегодня мало, тем более что совершенно непонятно, куда ей идти и что делать. И документов нет, в гостиницу не устроишься…

Когда приехали в Нижний, нашла в вокзале укромный уголок, выгребла из карманов киселевское богатство, прилежно пересчитала и даже присвистнула: неплохое наследство. Эти пять тысяч были как бы возмещением морального ущерба. Вернее, некоторым авансом.

Нина купила расческу, зубную щетку и пасту в ларьке, в другом отоварилась бутылкой шампуня, полотенцем и трикотажным комплектом белья, перекусила в буфете и свернула с вокзального крыльца направо, где красовалась вывеска «Комнаты отдыха».

– У нас только по билетам, – начала было качать права дежурная, но Нина молча положила на стол двести рублей – и ей немедленно отвели койку в комнате, где стояло еще шесть таких кроватей. К счастью, в эту пору все они были пусты. Нина уже начала раздеваться, с вожделением глядя на белые простыни, однако, превозмогая усталость, снова вышла в коридор.

– Тут где-нибудь есть химчистка? – спросила без всякой надежды, однако дежурная ответила, что есть, как по заказу, в этом же помещении, и очень хорошая, итальянская! За час готова любая вещь.

Нина выложила еще три сотни, и дежурная поклялась, что к тому времени, «как вы, дама, проснетесь», рядом с постелью будут лежать вычищенная куртка и свитерок.

Конечно, это было дикое транжирство, однако Нина больше не могла выносить Киселев немытый дух! Еще пятьдесят отдала за душ, согрелась, а потом, чистая, в блаженно-чистом белье, рухнула в чистую постель, сунув под подушку мобильник, в чехольчик которого было запрятано все ее достояние.

Она была уверена, что проспит час, ну – два от силы, и не поверила глазам, когда увидела: стрелки сошлись на двенадцати. Панический взгляд в окно несколько успокоил: это не полночь, а полдень, то есть Нина проспала как убитая, даже не повернувшись ни разу, «всего» пять часов.

Куртка и свитер, как и было обещано, висели на спинке стула, благоухая нежно и приятно. Нина сама не ожидала, что этот пустяк до такой степени улучшит настроение. Правда, ненадолго. Снова во весь рост перед ней встало осознание очевидного факта: у нее нет не только пристанища, но и какого-то плана действий.

Куда податься? У кого просить помощи?

Был один человек, который эту помощь предлагал, более того – он однажды уже помог ей. Но как его разыскать в огромном городе? Одно дело, если он на работе, а если нет? Дадут ли Нине его адрес? Да и неудобно все-таки… Одно дело – галантное предложение помочь, и совсем другое – сама эта помощь, связанная с… возможно, связанная с неформальными, а то и откровенно противозаконными поступками. Нина, даже не зная толком, что ей предстоит, почему-то заранее не сомневалась, что без противоправных действий никак не обойдется!