Полуночный ковбой

Комната превратилась в воронкообразный колодец, на дне которого лежал Джо. Вернее, на самом дне находилась только его голова, а тело — на кровати. А еще выше вздымались две фигуры — метис и ведьма. Они о чем-то спорили, но голоса еле звучали. Джо почти не слышал их, будто уши забили ватой. Потом женщина уплыла из виду, и Джо Бак остался один на один с огромной желтой тушей, склонившейся к кровати. Туша протянула Джо обе руки и вдруг закрыла собой устье воронки. Джо провалился в темноту. Казалось, туша вытеснила и воздух, но, открыв рот и глотнув, Джо понял, что немного воздуха все-таки осталось. Он жаждал вылезти из темноты, изо всех сил вытягивая шею, пробиваясь к свету.

И тут он почувствовал, как кто-то, находящийся над ним, тянет его вверх. Какая-то чудовищная сила медленно вытаскивала Джо к краю воронки, вцепившись ему в бедра. Но по мере того, как он приближался к свету, он чувствовал все усиливающуюся боль. Он все еще пытался помочь тому, кто его тянул, напрягая все мускулы, чтобы наконец освободиться. И тут ему показалось, что его внутренности рвутся — он наконец понял причину боли. Джо охватила страшная слабость, словно жизнь мощной струей хлынула из его тела. И когда все закончилось, он, к своему стыду, испытал огромное облегчение. Он не вышел победителем, не сумел предотвратить содеянного. Никто больше не заслонял свет, проникавший в колодец, а Джо по-прежнему валялся на дне. «Это Перри спихнул меня, — стучало в его мозгу, — мой дружок Перри спихнул меня в эту дыру».

ГЛАВА 10

«Ни черта у них не вышло! Я, может, и дрянь, но я выкарабкался. Вся эта шушера словно сговорилась запихать меня под лавку. Ну, это им даром не пройдет!»

Сначала Джо не мог даже смотреть на себя в зеркало. Два дня он не выходил из номера, осунулся, желудок сводило от голода, затылок ломило. Но, несмотря на недомогание, он теперь ясно осознавал: в этом мире есть лишь один-единственный человек, который о нем позаботится, кто принимает близко к сердцу его интересы. «Ковбой, — обратился он к своему отражению с любовью и волнением, — я для тебя все сделаю, ладони в кровь сотру, в лепешку расшибусь, а уж мы с тобой вылезем. Разве это комната? Дерьмо собачье! На днях непременно съедем отсюда. Мы им еще покажем!» Новые нотки, прозвучавшие в голосе, понравились Джо. Да и в глазах появилось что-то новое, дикое, как у зверя, но это Джо тоже пришлось по душе.

Уже несколько дней Джо заряжался гневом на весь мир, как горючим, перебирал в уме обиды большие и малые, старые и новые.

Обида на Перри была не столь уж и велика, она лишь явилась искрой, воспламенившей другие обиды, и теперь огромный костер его ненависти на весь свет горел ясно, ровно, мощным пламенем. Джо вытаскивал из души и памяти все обиды минувших лет, как вещи из чемодана, тщательно сортировал их, как поленца, и подкладывал в костер, жар которого придавал ему все новые и новые силы. Что бы он не вспоминал, все как нельзя лучше подтверждало: с миром они враги, всем на Джо просто наплевать. Он не знал, почему так случилось, наверное, и в нем самом было что-то, что отвращало людей. И Джо пронизывало страшное, не укладывающееся в мозгу ощущение — он для всех чужой, даже для тех, кто живет с ним бок о бок, чужой с самого рождения, и нет ему места в этом мире.

Сморщив лоб от напряжения, он вглядывался в укромные закоулки своего прошлого, мучительно пытался понять людей, обращавшихся к нему, и не понимал их. Прошлое казалось зыбким, как болото: углубляясь в него, Джо шел с опаской. Он не задумывался над событиями минувших лет, а просто перебирал их в памяти.

И вот, прокрутив мысленно всю жизнь, он пришел к убеждению, что с самого рождения некие силы объявили его чужаком и постоянно вдалбливали эту мысль в его голову. И Джо сделал страшный для себя вывод — все, кого он знает или знал раньше, принадлежат к этим силам. Даже партнерам по любовным утехам — им, пожалуй, в первую очередь — было глубоко плевать на Джо. Получив удовольствие, они давали деру, да еще и посмеивались над тем, как искренне Джо шел им навстречу. И на них обрушился гнев Джо, ну, конечно, не только на них. Он загнал в один угол всех, против кого ополчился: учителей из школы, армейских командиров, красномордого хозяина кафе, шайку Адриана Шмидта и многих других — перечислять устанешь. В загон попадали и его однокашники, и хамоватые клерки, и незнакомые люди, грубившие, унижавшие и просто не замечавшие его.