Полуночный дождь

Все, что я чувствовала до этого, осталось на земле. Как я могла думать, что умру от болезни, развивающейся в моем теле, когда собиралась погибнуть в авиакатастрофе? Ничто другое не имело значения. Тревога сдавила грудь, а душа ушла в пятки, мне уже просто было не до других страхов.

— Блейк, серьезно. Я не могу этого сделать. Я ненавижу это. Я настолько ненавижу самолеты, что мне будет плохо. Пожалуйста, не заставляй меня это делать.

Я твердо уперлась ногами в асфальт. Ну, типа того. Но не устояла. Блейк потянул меня вперед, и мне пришлось идти, иначе я упала бы плашмя на землю. Пи была уже на полпути вверх по траппу и кричала нам, чтобы мы бежали от папарацци. Один раз я оглянулась, даже не знаю зачем. Я знала, что пресса была остановлена у ворот. Но для Пи, они все еще преследовали ее. Я улыбнулась, когда Пи остановилась на верхней ступеньке, повернулась и, махнув рукой, послала воображаемой толпе три воздушных поцелуя. Сумасшедший ребенок.

— Ты три дня жила среди диких животных в лесном заповеднике, клянусь, это было намного опаснее, чем полет. Ты в порядке. Мы не разобьемся.

Я сделала два шага и развернулась обратно, уткнувшись прямо в грудь Блейка. Он взял меня за руки и поцеловал, заставляя подняться на одну ступеньку вверх.

— Я думала, ты говорил, что любишь меня, — надулась я, целуя его снова и снова.

Блейк опять поцеловал меня.

— Я настолько сильно люблю тебя. Ты не имеешь ни малейшего представления, насколько я в тебя влюблен.

— Тогда, не заставляй меня делать это. Пожалуйста. Умоляю тебя. Ты не понимаешь, Блейк, я не могу летать.

— Я буду держать тебя за руку, и целовать тебя весь полет. Обещаю.

— Ты не можешь целовать меня на глазах у Пи.

— Да, могу. Разворачивайся и поднимайся на борт.

— У меня начнется приступ паники.

— Микки…

— Я тебя ненавижу, правда.

Блейку пришлось нежно подтолкнуть меня. Мои ноги двинулись, но неохотно. Я ненавидела это. Ненавидела больше всего на свете. Я не знаю почему, просто так было. Меня это пугало до чертиков. Пи, конечно же, было все равно; она выглядывала в маленький иллюминатор и кричала пилоту, чтобы тот поторапливался. Папарацци приближались на космических кораблях и собирались захватить нас. Дверь самолета закрылась, словно подписав мне смертный приговор. Вскоре, я упаду на землю с высоты в тридцать тысяч футов.

— Клянусь Богом, с тобой ничего не случится.

— Если не считать, что я умру от приступа паники.

— Я тебе этого не позволю. Садись. Почему ты так сильно боишься летать?

— Просто ненавижу. — Я действительно ненавидела это. Я не пыталась особо настырничать, это было правдой. — Пи, пристегнись, — обратилась я к ней, она все еще выглядывала в окно в поисках того, кто собирался нас преследовать до самого Теннесси. Блейк сел рядом со мной в белое кожаное кресло и взял меня за руку. Пи уселась напротив нас и пристегнула ремень безопасности. Я ненавидела взлет, это была худшая часть полета. Как и посадка, и турбулентность, и шумы. Тьфу, я ненавидела летать в самолете. Блейк крепко сжимал мою руку, пока мы выруливали на взлетную полосу, набирая скорость, до тех пор, пока самолет не начал взлетать. Вот дерьмо.

— С тобой все хорошо. С нами все хорошо, — успокаивал Блейк, позволив мне сжать его руку. Как только мы набрали высоту, я немного расслабилась. Пи отстегнула свой ремень безопасности и перелезла на диван, чтобы посмотреть Ральфа.

— Микки, ты можешь посмотреть мультик со мной, — она вытянута ноги и заложила руки за голову, подойдя к просмотру серьезно.

— И где я буду сидеть? — подразнила я дрожащим голосом. Пи захихикала и предложила мне лечь рядом с ней. — Нет, я не сдвинусь с этого места, — заверила я ее.

— Не хотел бы я чувствовать, как ты сжимаешь мою руку, когда будешь рожать, — сказал Блейк и потряс рукой, которую я с силой сжимала и даже не заметила этого.

— Подожди, пока мы не приземлимся, — предупредила я. У нас этого не будет. У нас с Блейком не будет общих детей, Пи — все, что у нас есть. Это должно было нас сблизить, другого не дано. Мне стало грустно. Я в течение многих лет умоляла маму о сестренке, она не хотела больше детей. Она всегда говорила, что мы пара, а не тройка.

— Давай поговорим о чем-нибудь, чтобы тебя отвлечь, — предложил Блейк, потирая мою напряженно вытянутую руку. Я ни за что не расслаблюсь, пока не окажусь на земле. Ох. Я ненавидела полеты. Посмотрев в окно, я не увидела ничего, только облака; земля исчезла из вида, ее заменили пушистые белые клубы пара.

— Давай, не будем. Как насчет ручки. Давай сделаем это.

— Нет, расскажи мне что-нибудь.

— Что, например?

— Эй, папа, — позвала Пи с другой стороны, — мы можем открыть окно и посыпать облака Skittles?

— Нет, мы не можем открыть окно.

— Почему? Я хочу сделать дождь из Skittles.

— И что ты отвечаешь в таких случаях? — спросил Блейк. Он был серьезен, и это выглядело чертовски мило.

Я взглянула на руку Блейка поверх моей.

— Спроси ее, где она достанет Skittles.

— Ладно, покажи мне свои Skittles.

Пи скользнула своей ручонкой в карман и вытащила пол упаковки Skittles. Я засмеялась.

— И что теперь, всезнайка?