Полуночный дождь

— Хорошо. Блейк? — позвала Дженни, когда я повернулся, чтобы найти своих родителей.

— Да?

— Это не плохо, если ты ревнуешь.

Мои губы скривились сами по себе. Я тяжело вздохнул и, покраснев, кивнул. Мои родители стояли в сторонке, и я понял еще до того, как подошел к ним, что они ругались. Мои родители редко ругались, но время от времени ссорились. Когда я подошел ближе, то понял, что причиной ссоры стало количество выпитого моим отцом алкоголя.

— А вот и мой Шопен, — похвастался отец, поднимая вверх наполовину пустой бокал.

— Пап, можно мне купить мобильный телефон?

— Нет, до шестнадцати лет нельзя, — сказала мама, забрав бокал из рук отца, и ушла.

— Ты слышал свою мать, — сказал мой отец, оглядываясь вокруг в поиске другого подноса с выпивкой.

— Да ладно. Мне он нужен. Пожалуйста? Дженни купили, потому что ее родители гордятся ею. Ты тоже должен гордиться мной.

— Ты понятия не имеешь, как я тобой горжусь.

— Тогда разреши мне иметь мобильный телефон. Я достаточно взрослый.

— Нет. Твоя мать и так уже злится на меня. Я не буду перечить ей до конца вечера.

— Что если я научусь играть «Восточную фантазию»? Ты купишь мне телефон?

— Да, к тому времени, когда ты научишься играть произведения Милия Балакирева, тебе исполнится шестнадцать, — мой отец похлопал меня по спине и ушел. Я улыбнулся победной улыбкой. Одно я знал наверняка о своем отце, он всегда держал данное слово. К понедельнику у меня будет такой же телефон, как у Дженни.

Осознание того, что мы делаем, накрыло меня на следующее утро. Как только я открыл глаза, то потерял самообладание. Я побежал к радиотелефону и вернулся с ним в свою комнату.

— Почему ты звонишь мне на домашний телефон? Я сказала тебе звонить на мой мобильный.

— Я забыл. Дженни, мы не можем это сделать.

— Боже мой, ты ведь не струсил. Мы готовы. Ты не облажался, по крайней мере, раз пятьдесят. Ты — золото.

— Мой отец будет вне себя от ярости. Я не шучу. У него удар случится.

— Надень голубой камербанд{Широкий пояс для фраков. Прим. пер.}. Я передумала.

— Дженни!

— Знаешь, что? Лучше возьми голубой и розовый. Я снова могу передумать.

— Дженни!

— Увидимся в шесть. Я буду в голубом платье, а может в розовом.

— Дженни!

У меня нервы разыгрались не на шутку. Отец думал, что это из-за концерта в целом, а не потому, что Дженни заставляла меня делать кое-что, из-за чего я буду заперт в своей комнате до конца своей жизни. Моя жизнь кончена.