Полуночное танго

— Я старый вонючий козел, а вы все почему-то меня терпите и даже, кажется, любите. А я ведь бросил семью. Я… я совсем на старости лет рехнулся. Она веревки из меня вьет. Она… она удивительная женщина, — неожиданно закончил он свой монолог.

— Кто? — приличия ради поинтересовалась я. Честно говоря, мне было совсем неинтересно.

— Что я мелю? Не слушай меня, Сашенька. — Он закрыл лицо платком и тихо заплакал. Я хотела было ускользнуть незаметно, но он вдруг сунул платок в карман и глянул на меня озабоченно. — Никому ничего не говори. Не хочу выглядеть слабым.

— Не скажу.

— Ты куда-то спешишь?

— Да, дедушка. Но ты им тоже ничего не говори. Идет?

Он жалко улыбнулся.

— Вся в меня вышла. А я и не знал про эту лазейку. Оригинальный способ войти в собственный двор.

— Разрешаю тебе им пользоваться. Но больше никому ни слова.

— Я умею хранить чужие тайны, детка.

Дедушка Егор повернулся и пошел, не оглядываясь, в сторону веранды. Я подняла с земли байковое одеяло и аккуратно его сложила. Я изо всех сил тужилась доказать себе самой, что с головой поглощена этим занятием, хотя, похоже, все мои мысли были в крольчатнике.

Арсен сидел на куче соломы и курил, пуская дым в ржавую самоварную трубу, конец которой просунул в щель между досками сарайчика.

— Из общаги видно. Стенка в их сторону выходит.

Арсен нехотя загасил сигарету.

— Не могу. Вижу окровавленную подушку и ее слипшиеся волосы… Она еще жива была, когда я вернулся. Эти подонки все точно рассчитали. Она смотрела на меня с такой мольбой. Я… я даже не подошел к ней. Я вылез в окно. Они ждали меня. Бросились втроем и стали выкручивать руки. Мне каким-то чудом удалось вырваться. Там остался мой пиджак, деньги, документы. Я, похоже, здорово влип.

— Это… это случилось далеко отсюда? — не без страха поинтересовалась я.

— Маяковского, шесть. Не знаю, далеко или нет. Я… я не помню ничего.

Я почувствовала озноб и головокружение.

— Ее зовут Жанна, — с трудом выдавила я.

— Ты знала ее? — Его глаза поблескивали в темноте. — Ты с ней дружила?

— Она… работала с Марго, моей теткой. Она была курьером.

— Она говорила, что работает в газете. Я думал, она… Хотя какая теперь разница? Ты еще что-то про нее знаешь?

— Ничего особенного. — Я опустила глаза. — В нашем городе сплетничают про всех.

Про Жанку трепались, будто она подрабатывает на панели. Я несколько раз встречала ее на Бродвее в компании подвыпивших парней. Но по Бродвею прошвыривались все кому не лень.

— Дыма без огня не бывает. В ее туалетном столике валялись презервативы и противозачаточные пилюли. Она знала, я не люблю пользоваться презервативами.

Я почувствовала, что покраснела до самых корней волос, и поспешила отвернуться. В ту пору я еще краснела и от более невинных вещей.

— Это не доказательство, — пробормотала я. — Ты все равно не должен был ее убивать.

Он одним прыжком очутился возле меня и больно схватил за плечи.

— Я не убивал ее, слышишь? Если ты еще раз это скажешь, я тебя убью. — Внезапно он отпустил меня, спрятал руки в карманы и отвернулся к стенке. — Прости. Если бы не ты, я бы уже валялся на мостовой с дыркой в животе.

До меня только сейчас дошло, что Жанки-Буянки уже нет в живых, о чем, судя по всему, еще мало кто знал. Такое начнется, когда узнают!.. Даже если ее убил не Арсен, мне здорово влетит, когда выяснится, что я прятала его в крольчатнике. В нашем городе все рано или поздно всплывало наружу. Как сор в половодье.

Он словно прочитал мои мысли.

— Если меня здесь надыбают, скажу, что пробрался тайком от хозяев. Слушай, а ты не могла бы принести поесть?

Я повернулась и той же дорогой — через мой лаз — вернулась в дом. Дедушка Егор лежал в столовой на диване и мерно посапывал, прикрыв лицо газетой.

Я тихонько приоткрыла дверцу буфета, взяла из вазочки несколько пластинок печенья и два сухаря.

— Уже вернулась от Иры?

Мама стояла в дверях. Она успела переодеться в халатик и накрутить волосы на бигуди. В нашем доме не поощрялось появление за столом в неглиже.

— Я… проголодалась.

— От обеда остались котлеты. Только, пожалуйста, не ешь без хлеба. И сядь за стол. Кстати, ты помыла после улицы руки?

— Я ни за что не бралась.

— Все равно. Кругом столько микробов. Хочешь, я посижу с тобой на кухне?

— Нет. То есть хочу, но…

В это время раздался звонок в дверь. Пришел Славка.

Мама поспешно ретировалась к себе. Я знала: теперь, когда пришел Славка, ее в таком виде калачом из комнаты не выманишь.

— Бонжур, сеньорита-мадемуазель. — Славка протянул мне большое красное яблоко. — И как вам живется в ваши преклонные года?

— Прекрасно. — Я затравленно огляделась по сторонам. — Мне нужно ненадолго отлучиться.

— Позвольте вас сопровождать. Нести шлейф вашего платья, вашу сумку, поднять ненароком оброненный вами платочек и млеть, млеть…

— Перестань. Приду минут через пять. Посиди у меня в комнате.

— Какая честь. За что, за что, о недостойный, ты удостоен быть…

В кухне я схватила со сковородки две котлеты, метнулась к хлебнице.

— Пупсик собрался на пикник?

Марго сидела возле окна и красила ногти. Я заметила ее слишком поздно.

— Жрать хочется. — Я отломила полбатона.