Полуночное солнце

Таули оглянулся вокруг. Далеко на юге маячила чья-то упряжка. За кустами яры[26] она остановилась. Таули посмотрел на нее и сказал:

— Плохо, ой как плохо ты сделал.

— Чем худо? — испуганно спросил старик.

— Ты плохо выслушал своего тадибея[27]. Он велел угостить сядэев только запахом крови, а ты им и мясо отдал. Объедятся они и спать лягут. Они будут спать, и ясачные начальники твое стойбище разыщут.

Старик посмотрел на сядэев. Он долго со страхом глядел на них, потом собрал мясо и отнес его на свои нарты.

— Спасибо тебе, парень! — сказал он.

Крикнув на упряжку, он скрылся на севере. Таули пожелал ему доброго пути и пошел к югу. За сопкой он встретил шамана.

— Много лет тебе жизни! — сказал он.

— И тебе, — ответил шаман.

Таули сел к нему на нарты и спросил:

— А сколько может съесть сядэй оленины за день?

— Одну тушу, — ответил шаман.

— Это правда, — сказал Таули, — я видел сейчас, как один пастух привез им пять олешков. Не успел он разложить мясо, как они все поели, даже ни куска тебе не оставили.

Таули удивленно развел руками и, кивнув головой на мешок шамана, полный еды, попросил:

— Покорми меня.

Шаман мрачно посмотрел на Таули и дал ему вареного мяса. Юноша неторопливо съел половину запаса и принялся за вторую.

— А правда, что ты черный шаман? — спросил он, лукаво улыбаясь.

— Правда, — сказал шаман.

— А правда, что черный шаман так силен, что семь дней голодом может жить, а от этого, однако, сильнее становится?

— Правда, — сказал шаман.

— Раз так, — усмехнулся Таули, — то я как следует поем…

И он съел все мясо шамана, накормив им даже свою собаку. Икая от сытости, он сказал:

— Теперь ты еще сильнее станешь. Я очень рад, что сослужил тебе службу.

Шаман сжал кулаки. Он вскочил, чтобы побить Таули, но тот держал в правой руке нож и, улыбаясь, кланялся:

— Будем друзьями, тадибей. Мое имя — Таули.

Еле сдерживая ярость, шаман сказал:

— Тебя следовало прозвать ненягом[28]. Ты нагл, как комар, и хитер, как комар. Мы еще встретимся с тобой. Это говорю я — Вэлоко!

Шаман выхватил свой нож и кинулся на Таули.

— Зачем спорить из-за имени, — сказал Таули и рукояткой своего ножа выбил нож шамана Вэлоко, — пусть я буду ненягом. Пусть у меня будет столько друзей в тундре, как много комаров в Комариный месяц. Пусть я буду храбр, как комар. — И, низко поклонившись шаману, он позвал свою белую собаку: — Вперед, Нябик! Еще много шаманов нам встретится в пути, не будем терять времени.

Но собака не торопилась. Она подошла к нартам и залаяла на Вэлоко.

— Это она тебя благодарит, — сказал Таули и зашагал под ругань шамана Вэлоко.

11

Мягкие зори вставали по левую руку Таули. А ночью прямо перед ним в низком небе тлела ровным немеркнувшим светом Полярная звезда — Нгер Нумгы. Стойбище за стойбищем оставались позади Таули, но ни в одном из них не было человека, который бы знал дорогу в счастливую страну, где нет ясачных начальников, где много зверя и ягельников для оленьих стад.

Зато все знали, откуда дуют черные ветры, откуда приедут ясачные начальники.

— Лебеди приносят на своих крыльях в тундру счастье от солнечной стороны, а вы говорите, что там худо, — говорил Таули старикам.

— Крысы бегут от солнечной стороны. Они знают, где худо, — отвечали старики.

И, шагая по розовым зыбким мхам вдоль речек и озер, увидел однажды Таули крыс. Серой полосой, попискивая и визжа, они катились по сопке, и над ними с клекотом кружились горные орлы.

Белая собака Таули, поджав хвост, заскулила. Юноша взбежал на высокий камень у подножья сопки и позвал собаку. Она не решилась вскочить на камень.

Таули посмотрел на лавину крысиных тел. Она сползла к речке, и впереди ее, поддерживаемая с боков двумя черными молодыми крысами, шла седая крыса. Она спотыкалась и падала.

— Бедняга, — прошептал Таули.

Вожак был слепой, но, окруженный заботливостью сородичей, он продолжал вести вперед миллионы крыс.

Нябик рванулся и сшиб животное лапами. Через мгновенье он зарычал от боли и ужаса. Лавина накатилась на него и, мстя за своего вожака, пропорола его шкуру со всех сторон. Нябик заскулил от страха и боли и, вскочив на ноги, прорвался сквозь лавину к камню, на котором стоял хозяин.

Крысы подняли раненого седого вожака и, ласково трогая мордочками, пошли по бокам его, стараясь не обгонять. А Таули похлопал по морде свою собаку.

— Так тебе и надо, глупый, — сказал он, — ты хотел отнять у них старейшину. Разве не видишь, что он, ослепший и дряхлый, все-таки выполняет свой долг. Он уводит их от беды. У них единственная надежда на него, и дорого тебе обошлась твоя дерзость.

Таули потрепал своего пса за окровавленные уши, а Нябик, поджав хвост и жалобно скуля, боязливо всматривался в легионы крыс, переплывавших маленькую речку.

12

Вскоре ветер, пахнущий морскими водорослями, ударил в лицо Таули. Ветер нес за собой длинные аргиши[29] туч и проносился над тундрой с тихим свистом.

— Видишь, Нябик, — сказал Таули, — там, за сопкой, дым. Мы немало пошатались. Отдохнем там зиму, а весной снова в дорогу.

Собака замахала хвостом и бодро побежала вперед.