Полуночница

А потом Дашке стало скучно, это Женька увидела по ее глазам. Поросенок, раскинувшись своим плюшевым телом, лежал под шатром-лопухом, чтобы не было жарко, но так ему было совсем не видно ни длинных стрекоз, ни бабочек, ни высокого, в штрихах облаков, неба. И тогда, вернувшись из короткого отпуска, Дашку выдали замуж за медведя, потому что они подходили друг другу по росту. Из обрезка тюлевой шторы мама сшила роскошную фату, а папа исполнил свадебный марш, когда молодожены проехались по обеденному столу в коробке из-под обуви.  И спать в тот вечер легли втроем: Женька и Дашка с Мишкой Олимпийские.

На завтрак была гречневая каша, рассыпчатая, со сливочным маслом. Женька ела ее чайной ложечкой и запивала горячим сладким чаем. Дашка с Мишкой стояли на столе и улыбались, а Женька улыбалась им в ответ, глядя поверх чашки.

– Женя, – позвала мама из комнаты, – закругляйся давай, мы сейчас в садик опоздаем.

Женька быстро поставила тарелку и чашку в раковину и выбежала к маме. Та протянула дочке ее любимое платье  – светло-зеленое, в больших белых ромашках, с белым воротничком.

– Одевайся быстренько, я еще ленты поглажу.

Женька проворно втиснулась в платье, она уже совсем большая, может одеваться сама. Натянула белые колготки и встала перед зеркалом, сейчас мама будет косы заплетать – две тугие каральки с яркими желтыми бантами.

В садике день тянулся медленно. Женька переделала все свои любимые дела: полистала книжку с картинками, где принц надевал на ногу Золушке красивую туфельку, поиграла с девчонками в дом, на прогулке качалась на качелях до стукалки, а вечер все никак не наступал! Женьке очень хотелось, чтобы он пришел побыстрее, потому что завтра суббота, и можно долго не ложится спать, и мама с папой обещали, что можно будет посмотреть после программы «Время» кино, сидя между ними на диване. И, когда папа наконец-то пришел, она уже вся извелась, стоя у окна и отмахиваясь от подружек, которые то и дело звали поиграть то в доктора, то в магазин.

Дома мама приготовила борщ, и Женька с папой ужинали перед телевизором. Мама редко это разрешала, но сегодня было исключение – показывали фильм про шпионов. Какие-то плохие дядьки посадили хорошего в комнату, где постоянно играла нескладная музыка, и у хорошего дяденьки от этого заболела голова. Женька хлебала борщ, обмакивала в соль порезанную луковицу, хрустко откусывала и поглядывала на папу.

– Интересно?

– Законная кинуха. – Папа подмигнул и улыбнулся.

Субботнее утро принесло с собой всепоглощающее счастье –  в дверном проеме папа повесил качели! Веревочные поручни, зеленые сидение и спинка – неописуемая красота, и гордость – свои собственные качели прямо на входе в ее комнату! Девочка повисла у отца на шее и болтала ногами от восторга. Мама вышла из кухни и смеялась Женькиному счастью.

– Приступить к испытаниям!  – Сказал отец и усадил дочку на качели.

– Паш, ты только ее не урони. – Немного встревожено сказала мама.

– Мы потихоньку, мам. – Успокоила Женька. – Правда, папа?

– Приготовиться к перегрузкам! – Скомандовал отец. – Сейчас будем тебя в космонавты готовить!

Он раскачал качели, и хоть получалось не до стукалки, как в саду, где металлические поручни стучали об верхнюю перекладину, все равно было так здорово, что захватывало дух и хотелось смеяться.   А в начале недели качели были забыты, и хотелось плакать, потому что мама уезжала в больницу.

– Женечка, – мама присела на корточки, и Женька обняла ее за шею, от мамы вкусно пахло духами и пудрой, – я всего на несколько дней.

Женька кивнула, а мама сказала:

– Пойдем со мной.

Они вошли в Женькину комнату и подошли к столу, мама выложила на его чистую поверхность четыре спички.

– Вот видишь, – сказала мама, – меня всего четыре дня не будет. А ты вечером, как спать будешь ложиться, одну спичинку ломай, так будешь знать через сколько я вернусь.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Ответила Женька сипло.

– Мне очень нужно. – Мама посадила дочку к себе на колени, поцеловала и прижала к себе.

– Тебе больно? – Спросила Женька.

– Нет, – мама улыбнулась, – мне не больно. Я тебе сейчас дам кое-что.

 Она открыла дверцу шкафа и вытащила семейный альбом. Пошуршала страницами, протянула Женьке фотографию. Мама на снимке была очень красивая, с короткой стрижкой, в клетчатом платье с круглым, светлым воротником.

– Вот, ты под подушку положи, а я себе твою фотографию положу, будем друг дружке спокойной ночи желать.

В комнату заглянул папа.

– Настя, одевай Женьку. Сначала ее в сад, а потом тебя в больницу. Машина уже пришла. – Он подмигнул дочке и сказал голосом Карлсона, – Не реви. Собирайтесь, девчонки.

 День в садике тянулся бесконечно. Почти весь день она просидела у окошка, а после полдника без конца спрашивала воспитательницу:

– Нелли Ивановна, а папа за мной скоро придет?

– Скоро Женечка, через полчаса.

– А папа скоро придет?

– Через тридцать минут.

– Вы же полчаса говорили…

– Женечка, – Нелли Ивановна усадила ее на стульчик и сама села рядом, – это одно и то же.