Полуночная тень

Мальчик не знал, что ему делать, слишком многое свалилось на него сегодня, он закрыл лицо руками от беспощадного жара пламени, спиной втиснувшись в горячий, но не обжигающий уголок между скалой и бревенчатой стеной, ноги, в импровизированных сандалиях из шкурок мелких зверей, подтянул под себя. Руки и колени беспощадно жгло, от вони горелого мяса, путались мысли, то вызывая тошноту, то чувство голода. Лёгкие наполнял дым, горло горело, словно он наелся песка, кашлять не было сил. Ребёнок ждал лишь конца этого кошмара, неважно смерть его принесёт или деревенские жители, почуявшие дым. К леснику они бы не пошли, люди подозревали его и не доверяли, чтобы спасать его племянника.

Пожар разгорался, озаряя ярким, неестественным и обжигающим светом окрестности. Не заметить такое зарево в деревне мог разве что ослепший, треск пылающего дерева разносился по округе, чистый ночной воздух провонял гарью, но к дому так никто не подошёл.

Огонь, сожрав кусок пола, принялся коптить мясо мёртвого дяди, от чего вонь стала непереносимой, но преграда замедлила продвижение огня. Мальчик вжался в угол, дышать было совсем нечем, он повернулся спиной к огню и ткнулся носом в стену. Щель между скалой и не плотно прилегавшими брёвнами в одну холодную зиму дядя заткнул глиной и патлами, используя всё что попадалось под руку. Щенок принялся выковыривать мусор, волчьими коготками царапая стены, но работа была сделана на совесть.

Зачем дядя, зачем ты так крепко всё заделал? Волчонок скулил, огонь опалял серую шёрстку.

Волчий нос уловил в дыму гнилостную нотку. Открыв высохшие глаза, щенок осматривал угол. Внизу, в полу оказалась махонькая дырочка, проделанная мышами. Это шанс, пролетела в голове зверёныша мысль о спасении. Щенок принялся ковырять половые доски волчьими коготками, увеличивая отверстие. Запахло паленой шерстью, хвост больно лизнул огонь. Поджав хвост и уши, сжавшись и терпя прикосновения палящего жара, что закручивал волоски в пружинки, волчонок старался проделать себе лаз. Медленно, но верно дело спорилось.

Стояла страшная вонь сгорающего человеческого мяса и палёной шерсти. Огонь не доставал до волчонка, но от жары, витавшей в воздухе, шерсть сама начинала тлеть. Дыра была всё ещё мала, чтобы в неё пролезть. Волчонок с периодичностью маятника, пытался пропихнуть в расковырянную дыру голову, но безрезультатно доставал нос из щели, радуясь глотку горячего, но всё же необжигающего, гнилого воздуха. Внизу воняло землёй, плесенью и дымом, что по сравнению с вонью горелого человеческого мяса и удушающего чёрного дыма показалось спасительным ароматом.

Голова волчонка протиснулась в лаз, чему он несказанно обрадовался, но к нескончаемым бедам добавилась ещё одна – он застрял. Дальше тело в лаз не пролезало, а голова не доставалась обратно. Начиная паниковать, что так и подохнет в шаге от спасения, волчонок стал исходить подобием пены, с остервенением пытаясь протиснуться в дыру или вытащить голову. Гнилая доска поддалась упорству юного оборотня и пропустила его в спасительное подполье.

Огонь в доме озарял подпол кровавым светом смерти, во многих местах зияли сквозные дыры, в других чёрные доски над головой тлели красными червяками, а между ними пробивалось зарево пожара. От земли исходила прохлада, совсем капельку остужая воздух, но этого хватило, чтобы немного оклематься. Дым и вонь пробивались сюда, но всё же перемешивались с затхлостью и становились не такими концентрированными и удушающими. Вот только воздуха здесь оставалось мало, щенок задыхался, он поймал себя на том, что как бы много не вдыхал, не мог надышаться. Новая волна паники поднялась в зверёныше – он залез не в спасительный подпол, а в свою могилу.

Угроза жизни заставила мозг работать активней. Волчонок ползал на брюхе, передвигаясь в узком пространстве подпола между прохладной землёй и неистово обжигающими досками, он искал выход, глоток воздуха, хоть что-то, что может спасти его. Если он не найдёт дыру, то задохнётся.

Найти дыру на улицу, когда кругом бушевал огонь, оказалось непосильной задачей. Щенок закрыл глаза, болевшие так, словно в них насыпали песка и стекла, он положился на нос, но тут раздался сверху грохот, словно небо упало на землю. Земля под ногами задрожала, волчонок сравнялся с землёй, высунув язык, он часто дышал, но не мог надышаться.

Через некоторое время грохот возобновился, часть пола, подточенная огнём, рухнула под тяжестью навалившейся крыши. Дым и жар наполнил подпол, вынудив щенка шевелиться. Почти теряя сознание от нехватки кислорода, ушедшего наверх кормить языки пламени, волчонок почувствовал лёгкое касание уличной, ночной прохлады. Дыра! Спасение! С новыми силами, взявшимися наверно по дарованию самой Персефоны, зверёныш добрался до источника воздуха, но снова угодил в ловушку.