Полукороль

Для всех это было лучшим из того, что осталось. День празднований, оплакиваемый всеми. Трагический компромисс.

– О, Та Кто Хранит Замки, обереги их семейство…

Лишь Бриньольф-клирик наслаждался собой. Он уже сочинил одно тяжеловесное благословение Исриун на ее помолвку с братом Ярви, и теперь – к своему удовольствию – получил возможность соорудить второе. Его голос бубнил, заклиная Высоких и Малых Богов одарить поля плодородием, рабов повиновением, и уже никто бы не удивился просьбе об исправной работе кишок. Ярви сгорбился под тяжелой шкурой, что носил когда-то его отец, с ужасом представляя, каким длинным будет благословление Бриньольфа на самой свадьбе.

– О, Та Что с Кувшином, пролей процветание на эту королевскую пару, на их родителей и подданных, и на весь Гетланд!

Клирик шагнул назад, довольный, как молодой отец. Его подбородок исчезал в жирных складках.

– Я скажу коротко, – сказала Мать Гандринг, проницательно взглянув на Ярви. Он выплеснул приглушенный смешок, потом поймал на себе взгляд матери, холодный, как зимнее море, и еще один смешок вынужден был придушить.

– Королевство стоит на двух колоннах, – говорила Мать Гандринг. – У нас уже есть сильный король. – Никто не засмеялся. Поразительный самоконтроль. – Скоро, коли будет на то воля богов, у нас появится и сильная королева. – Ярви заметил, как бледное горло Исриун вздрогнуло от того, что она сглотнула.

Мать Гандринг поманила вперед мать Ярви и дядю Одема, чтобы они дали свое благословение, положив руки на узел. Дядя единственный казался счастливым от того, что находится здесь. Затем она с усилием подняла свой посох – сверкнули трубочки и веточки из того же металла, что и Черный Стул – и выкрикнула:

– Они помолвлены!

Так что это случилось. Мнения Исриун никто не спрашивал, как и мнения Ярви. Похоже, мнением королей мало кто интересовался. Мнением этого уж точно. Публика – сотня или больше власть имущих – сдержанно поаплодировала. Мужчины – главы некоторых величайших гетландских семей, с позолоченными навершиями мечей и пряжками – одобрительно ударяли себя в широкую грудь. На другой стороне зала женщины вежливо похлопывали пальцами по надушенным ладоням; их волосы блестели от свежего масла, и на лучших цепочках, украшенных драгоценными камнями, висели ключи от семейных кладовых.

Мать Гандринг размотала священную ткань, и Ярви освободил здоровую руку, липкую, розовую и зудящую. Дядя сжал его за плечи и сказал на ухо: «Молодец!», хотя Ярви не делал ничего, лишь стоял и пел какие-то обещания, которых почти не понимал.

Гости вышли, и Бриньольф с громким хлопком закрыл двери зала, оставляя Ярви и Исриун одних наедине с богами, Черным Стулом, тяжестью их неопределенного будущего и океаном неловкой тишины.

Исриун мягко потерла руку, которой держалась за Ярви, и посмотрела на пол. Он тоже смотрел в пол, хотя ничего интересного там не было. Потом прокашлялся. Поправил пряжку ремня с мечом, который висел все еще непривычно. Подумал, что так будет всегда.

– Прости, – сказал он, наконец.

Она посмотрела вверх, ее глаза засияли в тяжелой темноте.

– Почему ты извиняешься? – затем вспомнила и неуверенно добавила, – мой король.

Он чуть не сказал: «Потому что у тебя в мужьях будет наполовину мужчина», но остановился на:

– За то, что тебя передают в моей семье, как кубок на празднике.

– На празднике все счастливы получить кубок. – Она чуть горько улыбнулась. – Это я должна извиняться. Представь меня королевой. – И она фыркнула, словно никогда не слышала более глупой шутки.

– Представь меня королем.

– Ты и есть король.

Ярви моргнул, услышав это. Он был так увлечен своими недостатками, что даже не думал, будто она может думать лишь о своих. Как часто бывает со страданиями других, эта мысль заставила его почувствовать себя немного лучше.

– Ты управляла хозяйством своего отца. – Он посмотрел на золотой ключ, висевший на ее груди. – Это не так уж мало.

– Но королева отвечает за всю страну! Все говорят, что у твоей матери к этому дар. Лаитлин, Золотая Королева! – она произнесла это имя, как заклинание. – Говорят, у нее тысячи и тысячи связей, что долг ей – предмет гордости. Говорят, среди торговцев ее слово ценится дороже золота, потому что золото может подешеветь, а ее слово никогда. Говорят, некоторые торговцы на дальнем севере перестали молиться богам и поклоняются ей. – Она говорила все быстрее, покусывала ногти, терла одну тонкую руку о другую, ее глаза были широко открыты. – Ходят слухи, что она откладывает серебряные яйца.

Ярви засмеялся.

– Я точно уверен, что это чепуха.

– Но она строила амбары и проводила каналы. И заставила распахать новые земли. Так что теперь никогда не будет голода, из-за которого раньше людям приходилось тащить жребий, чтобы узнать, кто должен искать новый дом за морем. – Исриун говорила, а ее плечи поднимались, пока не остановились на уровне ее ушей. – И люди стекаются в Торлби со всего мира, так что город утроился в размерах, и пришлось сломать его стены, а твоя мать построила их заново и снова сломала.

– Это так, но…