Полуденные экспедиции

А. А. МАЙЕР, Б. Л. ТАГЕЕВ ПОЛУДЕННЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ Очерки

*

© Оформление. Воениздат, 1998

«НАДО ПОБЛИЖЕ ПОЗНАКОМИТЬСЯ С СОЛДАТОМ, НУЖНО СУМЕТЬ ВОЙТИ К НЕМУ В ДОВЕРИЕ, ЧТОБЫ НАУЧИТЬСЯ УВАЖАТЬ ЕГО! НАДО, ЧТОБЫ ОН НЕ БОЯЛСЯ ОФИЦЕРСКИХ ПОГОН, БЫЛ С ВАМИ ИСКРЕНЕН, И ТОГДА ВЫ УБЕДИТЕСЬ, ЧТО ЭТОТ КУСОК ПУШЕЧНОГО МЯСА, ОДЕТЫЙ В СЕРУЮ ШИНЕЛЬ, — ЧЕЛОВЕК В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ СЛОВА И, КАК ЧЕЛОВЕК, СТОИТ ВЫШЕ НАС С ВАМИ…»

Александр МАЙЕР

__________

«МНОГО ПРИМЕРОВ ВИДИМ МЫ ИЗ СТОЛКНОВЕНИЙ С АФГАНЦАМИ, А ТАКЖЕ ИЗ ИСТОРИИ ВОЙНЫ АФГАНИСТАНА С АНГЛИЕЙ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИХ, ЧТО АФГАНЦЫ НЕ БЕРЕГУТ СВОЕЙ ЖИЗНИ, И ВСЕ ЛИШЬ ГОРЕ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ОНИ НЕ СТРАТЕГИ И ЕЩЕ НЕ ПРИВЫКЛИ К ВОЙНЕ С ЕВРОПЕЙЦАМИ…

АФГАНЦЫ РЕДКО ВЕДУТ НАСТУПАТЕЛЬНУЮ ВОЙНУ И ПРИДЕРЖИВАЮТСЯ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ, И ЛИШЬ ТОЛЬКО ДЕЛО КОСНЕТСЯ ЗАЩИТЫ ИХ ДОРОГОГО ОТЕЧЕСТВА, ОНИ ВСЕ ДО ОДНОГО УМРУТ ЗА НЕГО И НИКТО ИЗ НИХ НЕ ПОПРОСИТ ПОЩАДЫ…»

Борис ТАГЕЕВ

А. А. Майер Наброски и очерки Ахал-Текинской экспедиции 1880–1881 Из воспоминаний раненого

ПОСВЯЩАЕТСЯ ПАМЯТИ «БЕЛОГО ГЕНЕРАЛА» И ТОВАРИЩЕЙ, ПАВШИХ ПОД СТЕНАМИ ГЕОК-ТЕПЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Взявшись за перо в минуту тяжелой хандры и чувства полного одиночества, я вскоре с искренней радостью заметил, что процесс приведения на память впечатлений моей боевой жизни заполняет пустоту моего прозябания… Длинной вереницей тянутся мысли одна за другою, сцена перехода по сыпучим пескам сменяется сценами боя, лица товарищей явственно представляются глазам, все это так живо, так рельефно!..

Незаметно для самого себя увлекаешься воспоминаниями, и в результате появляется изложение собственных чувств и мыслей, пережитых за одиннадцать месяцев похода. Поэтому, читатель, вы и не найдете в предлагаемых вашему вниманию очерках объективного взгляда на экспедицию, не найдете критической оценки действий того или другого начальника, не найдете характеристики, по крайней мере обширной, распоряжений и образа ведения всего предприятия покойным Михаилом Димитриевичем Скобелевым. То, что вы прочтете, если хватит терпения, есть сумма личных впечатлений, вынесенных мною за время участия в экспедиции.

Будучи моряком, я мог быть вполне беспристрастным ко всем остальным родам оружия, что даже и в очерках, а не в историческом исследовании, все-таки играет значительную роль.

Проглядывающее в моей книге боготворение покойного «Белого генерала», по всем вероятиям, ни одному истинно русскому человеку не покажется удивительным — Скобелев был у нас один обладавший способностью привлекать навсегда сердца тех людей, кровь которых, по словам недоношенного критика Градовского, он так мало берег…

Выступая впервые на литературное поприще, я сознаю себя слишком слабым, чтобы бороться с вышепоименованным г. Градовским, автором известного пасквиля на покойного героя. Да, собственно говоря, борьбы и быть не может — действие этого пасквиля было совершенно обратное тому, что ожидал г. Градовский; всякий, прочтя его брошюру, проникался еще большим уважением к памяти великого покойника, забрызгать которого грязью не удастся не только одной, но и целой своре чернильных «мосек».

Впрочем, лично для меня брошюра г. Градовского кажется изданною не с целью «облаяния» памяти Скобелева, а с целью более практичною — финансовою.

У покойника было и есть много завистников, как у всякого выдающегося человека, особенно в числе разных, лыком шитых генералов и других непризнанных военных гениев. Эта публика раскупала брошюру рьяно, нет сомнения. Почитатели покойного Скобелева тоже покупали книжонку, чтобы собственными глазами убедиться, до чего может дойти характеризующее вообще нашу эпоху нахальство бумагомарателей… В результате — хороший «гешефт» для г. Градовского, который, будучи истинным героем нашего продажного времени, логично рассудил, что за тычком или обруганием гнаться не следует, а деньги — вещь хорошая!..