Полтора квадратных метра

Вскоре он еще раз убедился, что в социалистическом обществе не дадут пропасть человеку, не оставят его один на один со своей бедой. Из области, куда он послал жалобу, позвонили в больницу и, обратите внимание, не потребовали, ибо для этого не было никаких оснований, а попросили принять Полубояринова на работу. И его приняли.

Ненадолго он притих. Но вскоре опять принялся за старое. Прикидываясь неким правдолюбцем, Полубояринов строчит письма во все инстанции со своими бредовыми проектами и тем самым треплет государственным людям нервы. То ему, видите ли, мост понадобился через реку, то захотелось торф копать, то у нас луга не там распаханы, то он грязи лечебные открыл в Пупковом болоте. И всех обвиняет в том, что мы якобы не используем ресурсы. Послушаешь товарища Полубояринова, и можно подумать, что мы живем где-нибудь в отсталой Африке. А ведь у самого Полубояринова в квартиру проведен "голубой огонь", то есть газ. Более того, входная дверь по его первому требованию и вопреки существующему положению была обита дерматином за счет домоуправления. Будто и мелочь, а говорит о многом.

Не пора ли товарищу Полубояринову открыть глаза на нашу действительность и поглядеть воочию вокруг себя. Вы же, т.Полубояринов, обливаете все грязью... Что же касается вашего общественного лица и ваших целей, то они вполне понятны каждому, после того как вы захватили полтора квадратных метра чужой жилплощади. Виктор Сморчков".

- Подлец! - сказал Павел Семенович, засовывая газету в карман.

- А ты дурак! Его же Федулеев к нам подослал. С целью!

- Откуда ты знаешь?

- Бона, секрет какой. Это он мне за приемник отомстил.

Надо сказать, что Федулеев три года назад отдыхал на Рижском взморье и купил там "Спидолу" за счет редакции. Но приемник оставил у себя. Этим летом он принес в редакцию паспорт и сказал, что приемник испортился, спишите, мол, его. Создали комиссию, акт составили, расписались. Федулеев утвердил его и передал Марии Ивановне. "Спишите с баланса". - "Не могу, срок не вышел". - "Он разбился". - "Извиняюсь, но акт на разбивку надо составлять отдельно. И разбитый приемник приложите..." Федулеев тяжко засопел. "Что ж я вам, черепки хранить буду?" - "Дак ведь порядок установлен". - "А мое указание для вас не порядок?" Мария Ивановна в тот раз уступила, но Федулеев долгое время был с ней сух и неразговорчив.

- И Федулеев твой подлец, - сказал Павел Семенович.

- Он и мотоцикл хочет присвоить таким же макаром. Но, будь спокоен, этот номер у него не пройдет.

- Плевать мне на ваш мотоцикл! Мне оправдаться надо, иначе жизни не будет.

- А я о чем говорю? - Мария Ивановна вскочила с кресла. - Иди сейчас же в местком к себе и проси, чтоб опровержение дали.

Председателем больничного месткома был старый доктор Долбежов. Он принимал больных в амбулатории.

- Николай Илларионович, помогите! Меня оклеветали, - сказал, входя в кабинет доктора, Павел Семенович.

- Бота, вота, нашел чему дивиться, - забубнил глуховатым баском Долбежов. - Собака лает - ветер уносит.

- Меня не просто так, а через газету.

- Эка невидаль твоя газета. Где она?

Павел Семенович отчеркнул карандашом то место, где было написано про его увольнение из больницы. Долбежов прочел:

- Ничего особенного. Обыкновенная брехня.

- Брехня-то на мою личность, Николай Илларионович.

- Э-э, голубчик! Мало ли что вынесли наши личности. А это сущие пустяки.

- Ну, этого я не ожидал от вас! - Павел Семенович как-то оторопело глядел на старого доктора. - Вы не хотите мне помочь?

- Чем я могу вам помочь? - с огорчением сказал доктор.

- Как чем? Пойдем к редактору, скажем, что это ложь. Потребуем опровержения.

- И вы полагаете, нас послушают?

- Мы докажем! Документы с собой возьмем. Ну, я прошу вас, Николай Илларионович!

Доктор как-то грустно улыбнулся, снял халат, надел серый полотняный пиджачок с мятыми лацканами, натянул старомодный белый картуз с высоким околышем, палку суковатую взял.

- Пошли!

Они прихватили с собой старую выписку из решения ЦК профсоюза медработников о восстановлении Полубояринова на работе и двинулись в редакцию. Доктор шел насупившись - козырек на глаза, палку ставил твердо, прямой, как аршин проглотил. Сбоку, чуть поодаль, вихлял плечами, припадая на левую ногу, Павел Семенович и говорил, говорил без умолку: