Полтавское сражение. И грянул бой

Это для простого казака или чинов полковой старшины Мотря — величина, а для гетманского окружения — одна из многих невест на выданье. А она не хотела быть одной из многих, не желала быть равной другим, она мечтала быть единственной в своем роде, и об этом должны были знать не только ее родные и знакомые, а вся Гетманщина и Украина. Но как добиться желаемого, если умом она не блистала, особой склонности к наукам не проявила, виршей не писала, голос имела обыкновенный и в пении не преуспела?

Значит, нужно было делать ставку на то, чем она была щедро одарена от рождения и чем могла смело соперничать с любой другой женщиной — на свою красоту. А женская красота может быть неотразимым оружием и служить возвеличиванию ее обладательницы не сама по себе, а лишь в сочетании с умом, мужеством и несгибаемой волей мужчины, ставшего рабом этой красоты и готовым ради нее на все. Но где она может найти такого мужчину? Среди сыновей друзей ее отца — Генеральных старшин и реестровых казачьих полковников? Но если для них пределом вожделений были полковничий пернач либо чин Генерального старшины, то Мотря рассматривала мужчину с подобными символами власти лишь как первую ступеньку на пути к осуществлению своей мечты.

Она не намерена была идти к своему величию шаг за шагом, достигнув его к закату жизни и превратившись из красавицы в обычную, ничем не примечательную рядом со своим знаменитым мужем или любовником стареющую женщину. Нет, слава и преклонение окружающих необходимы ей сейчас, когда она и ее спутник жизни будут на равных вознесены над другими людьми: она — благодаря своей красоте, он — благодаря достигнутому им высокому положению. А на Гетманщине был только один мужчина, будучи спутницей которого Мотря могла заставить обратить на себя внимание всей Украины и стать первой среди ее многочисленных красавиц.

Сейчас Мотря понимала, что Мазепа, покоритель многих дамских сердец и прекрасный знаток женской психологии, вначале сознательно разбудил в ней непомерное тщеславие, после чего исподволь и ненавязчиво подвел к мысли, каким образом Мотря может осуществить свою дерзкую мечту. Разве случайно он постоянно приносил ей для чтения летописи времен Киевской Руси и польские хроники периода Русской смуты начала прошлого века? Причем это был не случайный набор летописей и хроник — все они относились к княжению Галицкого князя Ярослава Осмомысла и событиям, связанным с судьбой обоих Лжедмитриев и казацкого атамана Ивана Заруцкого.

Мотрю лишь отчасти заинтересовали деяния князя Ярослава и Самозванца с Заруцким, зато судьбы боярышни Настасьи, любовницы князя Ярослава, и шляхтянки Марины, дочери сандомирского воеводы Юрия Мнишека и законной жены обоих ЛжеДмитриев и Заруцкого, оказали на нее глубочайшее впечатление. Вот они, женщины, шагнувшие из ряда множества себе подобных в сильные мира сего и заплатившие собственными жизнями за то, чтобы никогда больше не оказаться вровень с теми, кто не имеет своего лица и чей удел — быть на задворках истории. Эти две женщины стали для Мотри образцом для подражания, заодно указав, с каким мужчиной следует связать свою жизнь, чтобы сделались явью самые смелые ее мечты.

Почему Настасья вошла в летописи? Потому что была любовницей и неразлучной спутницей князя Ярослава, матерью его сына Олега и верной помощницей князю в его борьбе с боярской оппозицией. Когда мятежные бояре поставили ее перед выбором: спасая жизнь, отречься от князя или в противном случае быть сожженной живой на костре, она выбрала второе. Первая по красоте и влиянию в княжестве, правившая им вместе с любовником, она не пожелала стать ровней другим женщинам. Но вкусить сладостное чувство власти позволил ей мужчина-спутник — князь Ярослав!

Точно так ощутить себя причастной к большой политике и заставить говорить о себе половину Европы обычная шляхтянка Марина Мнишек смогла лишь будучи поочередно женой обоих Самозванцев и поэтому русской царицей. Жажда власти и стремление быть на главной женской роли в огромной державе оказались настолько всепоглощающими, что Марина, лишившись обоих мужей-царей, сочеталась браком с казачьим атаманом Заруцким, признавшим законное право на русский престол за сыном Марины. Она предпочла быть заключенной в монастыре, где ее отравили, чем отказаться от титула русской царицы и превратиться, как в годы девичества, в ничем не примечательную шляхтянку, дочь простого воеводы. И опять-таки очутиться рядом с троном московских царей и почувствовать свою исключительность и превосходство над остальными женщинами России и Речи Посполитой Марине представили возможность ее мужчины-спутники!