Читаем Польский язык с И. Хмелевской. Всё красное полностью

Była w ogóle wściekła i zdenerwowana (она вообще была разъяренная/бешенная и нервная), co rzucało się w oczy (что бросалось в глаза). Nie zdążyłam dowiedzieć się dlaczego (я не успела узнать, почему), bo całą drogę zajęło nam wszystko czerwone (поскольку всю дорогу нам заняло = у нас ушло на «все красное»), potem zaś okazało się (а потом оказалось), że w domu kłębi się tłum ludzi (что в доме клубится толпа народа; kłębić się — клубиться, бурлить) i nie ma żadnej możliwości spokojnie porozmawiać (и нет никакой возможности спокойно поговорить), szczególnie że wszystkim czerwonym w mgnieniu oka zaraziłam (особенно потому, что я мгновенно заразила «всем красным») całe towarzystwo (всю компанию). Tłumaczenie (перевод), ku wzmożonej furii Alicji (к = несмотря на сильную ярость/неистовство Алиции; wzmożony — усиленный, повышенный), znalazło powszechne uznanie (нашло всеобщее признание = всем пришелся по вкусу).

— Rozlokuj się, umyj (располагайся, умойся/умывайся), rób, co chcesz (делай, что хочешь), tylko nie zawracaj mi teraz głowy (только не морочь мне сейчас голову) — powiedziała niecierpliwie (нетерпеливо сказала она). — Zaraz przyjdzie reszta gości (сейчас придут остальные гости) …

Była w ogóle wściekła i zdenerwowana, co rzucało się w oczy. Nie zdążyłam dowiedzieć się dlaczego, bo całą drogę zajęło nam wszystko czerwone, potem zaś okazało się, że w domu kłębi się tłum ludzi i nie ma żadnej możliwości spokojnie porozmawiać, szczególnie że wszystkim czerwonym w mgnieniu oka zaraziłam całe towarzystwo. Tłumaczenie, ku wzmożonej furii Alicji, znalazło powszechne uznanie.

— Rozlokuj się, umyj, rób, co chcesz, tylko nie zawracaj mi teraz głowy — powiedziała niecierpliwie. — Zaraz przyjdzie reszta gości…

Bez zbytniego trudu pojęłam (без излишнего = особого труда я поняла; zbytni — излишний, чрезмерный), że trafiłam do Allerød (что я попала в Аллеред) akurat na zebranie towarzyskie średnich rozmiarów (как раз на товарищескую встречу средних размеров; zebranie — собрание, встреча; rozmiar — размер, величина), dość długo jednak nie mogłam się zorientować (однако, довольно долго я не могла сориентироваться), kto jest gościem stałym (кто является гостем постоянным), a kto chwilowym (а кто временным). Informacji udzielił mi Paweł (информацию мне предоставил Павел), syn Zosi (сын Зоси), naszej wspólnej przyjaciółki (нашей общей подруги/приятельницы), która stanowczo odmówiła konwersacji z kimkolwiek (которая решительно отказалась от диалогов с кем-либо/кем бы то ни было), do nieprzytomności zaabsorbowana przygotowaniem (безумно/очень сильно поглощенная/занятая приготовлением; nieprzytomność — обморок, бессознательное состояние) odpowiednio wytwornego posiłku (соответствующей /случаю/ изысканной еды; posiłek — еда (завтрак, обед, ужин)).

Bez zbytniego trudu pojęłam, że trafiłam do Allerød akurat na zebranie towarzyskie średnich rozmiarów, dość długo jednak nie mogłam się zorientować, kto jest gościem stałym, a kto chwilowym. Informacji udzielił mi Paweł, syn Zosi, naszej wspólnej przyjaciółki, która stanowczo odmówiła konwersacji z kimkolwiek, do nieprzytomności zaabsorbowana przygotowaniem odpowiednio wytwornego posiłku.

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Польский язык]

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки