Полпред Назир Тюрякулов

Детальное изложение сложных механизмов торговли, его дельные предложения, высказанные в этом сообщении, дают представление о профессиональных познаниях Назира Тюрякулова, его глубоком понимании не только политической ситуации, но и экономических вопросов. Тональность же письма свидетельствует о том, что для полпреда уже стали очевидными те реальные потери, которые несет советская сторона, ведя экономический диалог с Джиддой через посредников. Именно ликвидация этого режима с самого начала продолжала оставаться на протяжении ряда лет одним из основных предметов забот полпредства. Одной из ключевых фигур, через которую действовал Тюрякулов на этом направлении, оказался как раз министр финансов. В первые месяцы его работы в Саудовской Аравии имя А. Сулеймана становится одним из наиболее часто упоминающихся в отчетах и записках полпреда.

Любые встречи и беседы использовались для получения информации и поиска подходов к могущественному министру. Так было и во время встречи с одним из наиболее осведомленных представителей Запада в Джидде — Асадуллой-эфенди («в миру» — корреспондентом «Кельнише цайтунг» Леопольдом Вейсом). Н. Тюрякулов сообщает в Москву что «Леопольд Вейс, между прочим, сам посетил меня», и что тот не скрывал своей близости с министром финансов, равно как и заинтересованности в торговых отношениях с СССР. Он даже изложил свой проект, предполагающий реализацию советских товаров на комиссионных началах.

Однако значительно больший интерес для советской стороны представляла информация о расстановке сил у трона. Получить ее также удалось от Вейса, который сообщил, что «Абдулла Сулейман сейчас в ссоре с эмиром Фейсалом по мотивам личного характера. Охлаждение между ними довольно серьезное и разрешимо лишь по возвращении самого короля. Эмир Фейсал сейчас окружен сирийцами, которым он симпатизирует. Фейсал серьезно мечтает о сирийском троне, что поддерживается сирийцами. Абдулла Сулейман не ладит с сирийцами и порвал свои отношения с Филби. Последний является агентом Commitee of National Defence и сорит деньгами. Фактическая его деятельность идет вразрез с его словами. Имеются документы, доказывающие это. Сейчас собираются эти документы, показывающие подлинное лицо Филби, для представления королю». Последнее, по мнению Назира, означало, что у саудовской монархии наметились значительные противоречия с традиционными партнерами — англичанами, и могущественный министр хиджазского правительства мог оказаться более открытым для диалога с советской стороной.

Ограничения, наложенные королевским правительством на торговую работу Ближвостгосторга, означали, по сути дела, «политическое оформление того бойкота, которому официально придавался характер частной инициативы». Расшифровывая последнее, Н. Тюрякулов пояснил, что имеется в виду усилившееся давление на саудовское правительство со стороны местного купечества, не слишком заинтересованного в проникновении советских товаров на рынок. Дело в том, что резкое сокращение паломничества из большинства мусульманских стран в 1929 году снижало потребительский спрос. Росли и товарные запасы, рыночная конъюнктура становилась все более неблагоприятной, и лишний игрок на узком торговом поле многим не был нужен. Саудовские коммерсанты даже организовали своему правительству, постоянно испытывавшему нужду в средствах, внутренний заем в 100 тыс. фунтов стерлингов. Однако в качестве основного условия выдвинули «недопущение наших торговых организаций на геджасский рынок». В результате этих действий и установился «специальный» режим для советской торговли.

Детали, цели и характер этого режима Назиру Тюрякулову разъяснил и. о. министра иностранных дел Фуад Хамза, еще один весьма влиятельный член правительства, с которым полпред вел непрекращающийся диалог на протяжении всех восьми лет своего пребывания в Джидде. Хамза заявил, что саудовское правительство «не запрещало и не запрещает советскую торговлю, ибо в стране торговля свободна. Но правительство СССР, придающее своей торговле в Геджасе исключительно политическое значение, не учитывает ущерб, который наносится населению в результате дезорганизации рынка».

Полпред понимал, что советская торговля в Хиджазе «тесно связана с нашим политическим положением», и безоглядное подписание договора было бы неоправданным. Тем не менее он справедливо полагал, что не следует ждать у моря погоды. «Уже сейчас допустимо поставить практические вопросы. Сейчас невозможно учесть обстановку следующего торгового сезона. В связи с этим большое значение приобретает для нас вопрос о смешанном советско-турецком обществе. В зависимости от ситуации эта организация могла бы быть использована для поддержания фактических наших торговых связей с Геджасом. Это второй вопрос, о движении которого Агентство просит поставить его в известность».