Полпред Назир Тюрякулов

Болея душой за воссоздание национальной экономики, Назир видел в качестве основы ее возрождения и процветания развитие не только сельскохозяйственного производства, но и местной промышленности. Вместе с ответственным за экономику республики В. Любимовым он разрабатывает новую хозяйственную программу, краеугольным камнем которой явился принцип приближения промышленности к источникам сырья с целью «преодоления прежнего колонизаторства» и организации текстильной промышленности на месте. Работы был непочатый край. Из 274 национализированных Советской властью хлопкоочистительных заводов в 1921 году в эксплуатации находился лишь 21. Маслобойная промышленность, развивавшаяся параллельно с хлопковой, также пришла в упадок — осталось всего два завода.

Несомненное падение наблюдалось и в скотоводстве. Прежде кочевникам принадлежало 90 % всего скота Туркестана, а к 1920 году — только 58 %. В общем же поголовье скота с 1917 года по 1920 год замечено было увеличение доли крупного рогатого скота с 12 % до 17 % и уменьшение количества овец с 61 % до 49 %. Это свидетельствовало об усилении стойлового содержания животных. Среди кочевого населения шел быстрый процесс разложения родового быта и «оседания на землю».

В отношении столь судьбоносного вопроса, как земельная реформа, Назир Тюрякулов на X съезде Советов Туркестанской Республики в отчете ЦИК с присущей ему твердой убежденностью говорил:

«…В осуществлении этих задач ЦИК Туркестана под руководством ЦК КПТ в первую голову была намечена земельная реформа, о которой много писали в печати Туркестана, о которой много было разговоров на различного рода съездах. Эта земельная реформа, поставленная в первую очередь, как задача первоударная, само собой разумеется, проделанная в ударном порядке, была поставлена и проведена в таком быстром темпе не потому, что в данном случае ТуркЦИК, ЦК и Совнарком исходили из особого рода соображений, а потому, что ЦК нашей партии и ЦИК Туркестана ясно сознавали, что до тех пор, пока не будет в Туркестане проведена земельная реформа, до тех пор, пока не будут раскрепощены туземные полупролетарские массы от кулацкого засилья и от кулацкого террора, — до тех пор нельзя говорить о привлечении этих масс к советскому строительству.

Мысль о земельной реформе, утверждаю, взята не с потолка, она вытекает из самой туркестанской действительности и самой революции, которая, выдвигая эту задачу, как первоударную, заставила ТуркЦИК проводить ее в чрезвычайном порядке. Подробно о ней будем говорить в специальном на эту тему докладе Народного комиссара земледелия. Моя же задача заключается в том, чтобы произвести общеполитическую и экономическую оценку того, что проделано, и сделать соответствующие выводы».

Немало надежд Назир связывал и с планировавшимся с весны 1923 года строительством Семиреченской железной дороги — шаг, приближающий молодую республику к разрешению хлебной проблемы Туркестана.

Работа Н. Тюрякулова на высших государственных и партийных постах в постреволюционном Туркестане была многогранной и охватывала самые разные сферы деятельности. И все же главной своей задачей он считал идеологическую, пропагандистскую и просветительскую работу, поэтому в этот период он запомнился прежде всего как идейно-теоретический лидер.

Особое значение он придавал вопросам строительства советской культуры на земле Туркестана, генезису образования и просвещения, был истинным реформатором в этих областях. Дело просвещения масс в Туркестане, как и на всем остальном Востоке, находилось в руках клерикалов. В упомянутой брошюре «Туркестанская Автономная Республика» Н. Тюрякулов подчеркивает реакционную роль мусульманского духовенства, пользовавшегося в своей борьбе против «прогрессивной части туземного общества», с одной стороны, поддержкой «культуртрегерского» правительства царя, проводившего политику русификации страны через своих миссионеров (например Остроумов в Ташкенте), и с другой — насаждавших схоластику и фанатизм, расцветшие на основе отсталых феодально-патриархальных отношений. «Бухара — (Бухара и Шериф) выполняла роль очага мракобесия на протяжении всей Средней Азии и Поволжья». «В эпоху электричества целое поколение среднеазиатских жителей изучало в своих высших школах космографию по Птолемею (Батлимус), и каждый вольнодумец-мусульманин свободно мог оказаться в положении Галилея в средневековой Европе».