Положение обязывает

Разумным объяснением стало бы то, что она туристка - если бы она вела себя, как туристка. Она ни во что не играет, лишь наблюдает и не задерживается подолгу в одном месте. В основном она расхаживает по залу, больше интересуясь людьми, чем игрой.

Она может работать в службе безопасности казино. Да, вполне разумное объяснение, если бы не одно обстоятельство. Например, до столов с рулеткой нужно было идти через весь зал, но она все-таки к ним подошла - и только для того, чтобы коснуться плеча одного из мужчин и бедра одной из дам. Господи! Дэнни слышал о мужчинах вроде нее - чокнутых, которые возбуждаются, прикасаясь к незнакомцам. Но неужели у женщин тоже есть такая склонность? Так женщина ли она? Черт, здесь же Вегас, в конце концов.

Ладно, она может оказаться тем, что он заподозрил с самого начала. Воровкой. Карманницей. Один вопрос: куда она прячет добычу? Карманов в платье нет. Сумочки нет. Явных сообщников тоже не видно.

К тому времени, когда давно перевалило за полдень, он истоптал следом за ней каждый квадратный дюйм казино, и неоднократно.

Создавалось впечатление, что она будет ходить так еще долго. Всё: или он делает свой ход, или нет. Сейчас или никогда.

Он глубоко вдохнул, подтянул живот и двинулся вперед, напустив на себя как можно более небрежный вид. Случайная встреча в джунглях между игровыми автоматами, вот и всё. Он не поперхнулся, не запнулся, но голос все же прозвучал чуть выше обычного:

- О, привет, рад видеть вас снова. Помните меня? Вчера вечером, в лифте?

- Извините? - отвечает она, и Дэнни невольно оглядывается в поисках скрытой камеры. Это что, шутка? Одно из этих идиотских телешоу? Потому что перед ним стоит длинноногая брюнетка, которой самое место в баскетбольной команде, в маечке и шортах, с «конским хвостом» до пояса и в кроссовках. Черт, да в то белое платье скорее можно втиснуть Гейл, чем ее.

Такой сюрприз приводит Дэнни на грань нервного срыва:

- Что тут происходит? Вы видели?..

- На автоматах классно играть, правда? - спрашивает она.

- Я ищу одну женщину… она была здесь две секунды назад. Белый сарафан на бретельках, рыжие волосы, примерно такого роста. Не видели? - Он немного мнется, глуповато ухмыляется, краснеет. - И фигурка у нее что надо, знаете ли…

- Все любят автоматы, - повторяет она, проводя ладонью по его руке. Дэнни никогда не привлекали женщины-амазонки, но в данном случае он согласился бы сделать исключение, если бы уже не считал себя обрученным. Верность для Дэнни очень важна.

Кстати, об автоматах: целых два, стоящих рядом, громко выкашливают свое драгоценное содержимое. Звонки. Свистки. Сирены. И световое шоу на хрустальном потолке, глядя на которое, обзавидова-лась бы рок-группа средней руки. Накатываются волнами аплодисменты и поздравления - это набегают зеваки, которым не терпится хотя бы прикоснуться к двум счастливчикам. Радости такого накала человечество не знало с тех пор, как на израильтян посыпалась манна небесная.

Дэнни же стоит на месте. Потому что не знает, куда подевалась девица-баскетболистка или его женщина в белом платье. Но тут он замечает белое платье всего метрах в десяти слева и испускает радостный вопль вместе с остальными придурками.

Через несколько секунд он уже рядом с ней, сразу берется за дело и спрашивает, не согласится ли она сходить с ним на ланч или, может быть, выпить чего-нибудь позднее. «Ну, знаете… чтобы мы смогли, как говорится, получше узнать друг друга». И вдруг, моргнув, он видит, что вместо нее материализовалось некое простодушное создание, этакий потерявшийся котеночек, в джинсах и маечке с синей блестящей надписью БРИТНИ на скромной девичьей груди. Она игриво дергает его за рукав.

- Автоматы такая прелесть, - воркующе произносит она. Господи, какая она милочка.

Дэнни не Доктор Джи, но у него хватает ума сообразить, что крыша у него явно поехала. Так вот, значит, как происходит нервный срыв. Голова раскалывается так, словно незнакомка шарахнула по ней молотком. Ему это ощущение тоже известно: как-то раз в выходные в Вашингтоне ему треснули молотком по голове. И ограбили всего в половине квартала от отеля «Джорджтаун». Сволочи, забрали все, что у него было (то есть почти ничего).

Следовало бы сделать перерыв, усесться где-нибудь в уголке бара, но если втюхивание постельных принадлежностей в течение одиннадцати лет из сорока прожитых чему-то его и научило, так это тому, что настойчивость всегда окупается. В его случае, конечно же, не окупилась. И обернулась зря потраченными годами.