Половодье

Вячеслав Резеньков Половодье

Ранним утром, молодая, круглолицая Анна, с ведрами в руках, шла по деревенской улице, в направлении старого колодца. Под ногами то и дело носились хозяйские куры в поисках корма. Своими лапами они энергично гребли траву, стараясь добраться до земли, чтобы вытянуть очередного червяка. У источника она встретила свою подружку Дуняшу, которая заглядывала в сумрачную пасть колодца, поправляя на голове свисащие каштановые волосы.

– Здравствуй Дуня! – поздоровалась Анна, ставя пустые ведра, на залитую водой, деревянную скамейку.

– Здравствуй, а ты чего так рано? – спросила удивленно Дуня, потирая мокрые раскрасневшиеся ладони.

– Да работы невпроворот, – ответила Анна, – Думали к Вербному успеть, да куды там, и конца не видно. Хоть бы к Пасхе все сделать!

– А-а! – протянула с пониманием подруга.

Анна перевела взгляд на дуняшину усадьбу, откуда раздавался стук, и спросила:

– Ваши с утра уже стучат?

– Да! Лодку конопатят, завтра смолить будем, -пояснила Дуня, потом добавила, – На базар готовимся!

– Да! Без лодки в город сейчас не доберешься! Он, как разлился в эту весну Донец. Такой разливы и не помню, прямо море! – отметила Анна.

Затем повременив, с любопытством спросила:

– А, вы на выходные плыть собираетесь?

– Да! Поплывем прямо через лес. Страшновато мне что-то, вода ледяная! Поговаривают в лесу глубина до двух метров. Да только так быстрее, чем на подводе через Кочергу полдня волочиться, – ответила Дуняша, называя верхнюю окраину села Кочергой, за ее г-образную форму.

– Слушай Дунечька, а для меня место в лодке найдется? У меня будет только один мешок. Тоже картошку надо продать! И что ей в погребе не лежится? Весну видать почуяла, стала паростки выкидывать!

– Кабы раньше сказала, я свекрови дала отворот. С тобой-то куда интересней плыть, чем с этой змеей. Ух, и достала она меня! Не могу! Да, только уже договорились! Что муж скажет? – с сожалением ответила девушка, отрывая полные ведра от земли.

– Понятно! – понурив голову, пробормотала Анна, и зацепила дужку ведра за мокрый крючок, похожий на голову змеи, которую плотно намотали на скрипучий деревянный барабан.

На следующий день у дуняшиного двора стояли деревянные козлы, на которых днищем к небу лежала выгнутая плоскодонка, от которой шел густой запах свежеспиленной древесины. Рядом на металлической треноге висел большой котел. Под ним танцевало пламя, облизывая закопченное дно. В чреве тихо похныкивала, липкая смола, дыша едким дымом. Дым клубами поднимался вверх, и неторопливо плыл к лесу, где терялся, в дубовых кронах.

С калитки вышел притоптанный дедушка в опоясанной выцветшей косоворотке, и молодой парень, обнаженный до штанов.

– А тряпки то чем прикручивать, будем? – остановился неожиданно за калиткой дед Иван,

Старик почесал за ухом и повернулся к внуку.

– Побеги-ка в сарай поищи проволоку, да заодно оденься, чай ешо не лето, – приказал он строгим голосом Григорию.

Дедушка подошел к лодке и мозолистой ладонью погладил нагретое на солнце деревянное днище. Затем принялся осматривать законопаченные стыки досок.

– Вроде ничего, щелей не видать! Ну, что поплывем завтра в город? – обратился он к лодке, словно к живому существу, – Гляди не подведи, а то нынче вода весенняя, ледяная, не ровен час потонем, туды его в коромысло! Воды вон сколько – море морем, брегов не видать, одна вода!

Старик окинул прищуренным взглядом, густой лес, стоящий в весенней воде. При этом глаза его засияли каким-то молодецким светом.

– Рыба с Дона, поди уже пришла на нерест. Надо будет ятеря наладить, да по яркам на ночь расставить, -пробормотал тихо дед Иван.

Вскоре вернулся Григорий с проволокой в руках. Они намотали тряпки на длинные сучковатые палки, закрепили сверху проволокой, после чего принялись смолить днище.

К вечеру, когда смола окончательно застыла, они перетащили лодку на подводу, и отвезли к реке. Там вырубали толстые жерди, по которым стянули ее на воду, и пристегнули к дереву. Вскоре на деревенской улице показалась еще одна подвода, груженная такой же лодкой. Сбоку, держа поводья в руках, шел долговязый Колоколов, усадьба которого располагалась недалеко по соседству. С боку его зеленого картуза, торчал кудрявый клок рыжих волос. За ним брели два молодых сына. Эхо от их болтовни, чем-то цепляло деревенских собак, которые провожали их звонким лаем.