Полотно темных душ

Он исполнил приказ Моргота. Теперь Сондре ничего не грозит. Все остальное не имеет значения.

* * *

Маэв стояла у окна собственного дома и смотрела, как туман поднимается над нагретыми солнцем холмами. Вечерело. Над Линде сгущались сумерки.

Она часто мечтала о том, как бы вырваться из-под власти трех ведьм, перестать служить им, но ни разу она еще не осмеливалась испытать на себе силу их проклятья. Моргот обещал ей, что после следующего полнолуния, когда его легионы будут освобождены из плена Полотна, он уничтожит колдуний и их проклятье, которое они наложили на Маэв.

Так же как и она сама, Моргот был красив, но исполнен тщеславия, и многие их цели совпадали. В их душах было так много общего, что Маэв рискнула начать служить Морготу по своей собственной воле.

Уже почти совсем стемнело, и Маэв с минуты на минуту ждала, когда появится ее стая. Быстро раздевшись, она преобразилась в лисицу. Первым прибежал Ласос – один из последних ее любовников, новый член стаи. За ним из темноты возникли Марк и один из старейшин села – Зеполи. Даже в обличье волков все трое были столь неуверены в своих действиях, столь очевидно растеряны и сбиты с толку тем, что им приходилось служить новому господину, что Маэв захотелось вышучивать и дразнить их. После того как ей удалось заманить Фиана в ловушку трех ведьм, он на протяжении нескольких месяцев служил для них источником самых извращенных наслаждений, и ведьмы в конце концов потребовали от Маэв, чтобы следующие жертвы, которых она приведет к ним, обладали способностью к ликантропическим изменениям, в процессе которых истерзанная плоть жертвы могла бы самоизлечиваться. Если бы Моргот не появился в их краях, Марк и Ласос уже весной оказались бы в пыточной машине колдуний и их медленная смерть растянулась бы на все лето, так что оба были бы мертвы еще до того, как с деревьев упали первые листья.

На всякий случай Маэв подождала еще немного, но Андор так и не присоединился к ним. Она не жалела об этом. Он не подчинялся ей, а его отсутствие в гостинице этой ночью наверняка будет замечено.

Маэв вывела стаю в лес за пределами поселка.

Этой ночью они поохотились всласть, в клочья разорвав небольшую стаю гоблинов, которая еще не успела убраться из этих краев. Затем стая беззвучно промчалась по поселку, мимо домов с наглухо закрытыми ставнями, мимо гостиницы, мимо пустых хижин, направляясь к дому, в котором некая семья довольно опрометчиво решила поселиться на самой окраине Линде.

Тяжелые волчьи тела с силой ударяли в дверь дома. Женщина вооружилась пучками пылающей лучины, мужчина схватил серебряный кинжал и короткий меч, который он купил много лет назад у рыжеволосого чужеземца.

Между тем снаружи сильные человеческие руки, покрытые жесткой волчьей шерстью, забросили лисицу на крышу. Маэв без труда справилась с запором ставней на окнах второго этажа и проникла в дом.

Маленький ребенок спокойно спал в резной кроватке, укрытый одеялом, на котором был вышит такой же узор из ягод и листьев, какой украшал сломанные ставни. Рядом с кроваткой лежала девочка постарше, сестра малыша. Ни один из них не пошевелился, не проснулся даже тогда, когда Маэв с треском выломала ставни и в комнату ворвались клубы холодного воздуха и серебристый светящийся туман.

Маэв вынула дитя из кроватки и подняла его над головой так, что серебристый туман окутал его. Кончиками пальцев она ощутила леденящий холод, высасывающий жизнь из маленького тельца. Когда все было кончено, Маэв выбросила тело в окно, где ждала подачки голодная стая. Рычание волков, передравшихся из-за добычи, разбудило девочку. Она села на кровати, прижав к груди колени и отодвигаясь все дальше, по мере того как лисица-оборотень приближалась к ней. «Красивый ребенок», – подумала Маэв, разглядывая соломенные мягкие волосы и тонкие, но уже округлившиеся руки. Девчонка была юна, такую легко заставить забыть прошлое, легко научить чему угодно.

Человеческие руки Маэв вцепились в запястья девочки. Приблизившись к ней вплотную, Маэв закрыла ее своим телом и спросила у Моргота, который серебристым туманом мерцал у окна:

– Можно мне оставить ее себе?

В ответ из тумана высунулось тонкое, длинное щупальце, которое, слегка извиваясь, прикоснулось ко лбу девочки. Маэв почувствовала, как тело девочки затрепетало.

Дверь в спальню с треском распахнулась. С яростным воплем отец девочки ринулся на Маэв и вонзил серебряный кинжал глубоко в ее плечо. Все еще держа девочку за руки, Маэв извернулась и укусила мужчину за запястье, заставив его выпустить рукоять кинжала. Громко визжа от боли, которую причинило ей серебряное лезвие, Маэв выдернула кинжал из раны и бросила на пол.

– Мама! – громко крикнула девочка, обращаясь к замершей на пороге комнаты женщине. С низким рычанием Маэв развернулась и, перехватив девочку поудобнее, выпрыгнула вместе с ней в окно.