Поломанный Мир

– Его сестра должна была умереть на Островах – так и вышло, хоть и без твоего прямого участия. Главное, что в преддверии Седьмой Луны сила, заложенная в тебе, начала приоткрывать истины, которые другим недоступны были. Там-то ты и начал свою мерную подготовку к Вознесению.

Резонно, про себя отмечал Альдред. Он ведь и сам подсознательно к этому пришёл. Теперь у него возник вопрос: это он оказался настолько чувствительным, либо же Бог Снов давал пищу для размышлений, сколько требовалось?

– Ты был всего лишь человеком. С человеческими изъянами, такой же слабый телом и душой. Киаф Смерти этим воспользовался правильно. Заставил тебя гнаться за ним через весь Город. К судну, где и настиг тебя, в конце концов. Там, где тебе явилась правда…

Этого следовало ожидать. И Альдред в том себе ясно отдавал отчёт, оборачиваясь на прошлое. Да только не сами слова представляли важность, сколько миг, поделивший на “до” и “после” саму жизнь его.

– Будь уверен. Это не Цанци тебя заразил. Не Валентино. Кадавры на саргузских улицах тоже ни при чем. “Сирокко” стал рассадником саргузской чумы. Усилил её чёрный нектар. И так уж вышло, что Пращур тебя заманил в самый рассадник заразы. Ты заболел там, на корабле.

Мелина рассказывала подоплёку минувшего десятиднева уверенно. У Альдреда не нашлось причин ей не верить. Всякой болезни требуется время, чтобы укорениться в теле человека. Здесь же состояние Флэя ухудшилось мгновенно.

Если миротворец чах медленно, но верно, то контролировать своё состояние Киафу давалось едва ли. Умирал заходами. Словом, всё сходилось. Да и оборвалось на удивление резко. Вряд ли это было чудо – скорее уж, рок. Наверняка злой.

– Ты правильно понял тогда. Чума – это рычаг давления. Посредством неё Актей Ламбезис подстёгивал тебя нестись, как барана, вперёд. Будто хлыстом. И ты шёл. Ровно туда, куда следовало. Встречал тех, кого должен был. Церковь Первых Уверовавших, бандиты Тринадцати, Ученый, чумной доктор, некромант…

– Хочешь сказать, Актей сам заразил меня и сам подвёл к исцелению? – кряхтя, осведомился Альдред.

Он добрался до вершины и лишь чудом поднялся на новую для себя высоту. Не успел он встать с четверенек, поднимаясь на ноги, как вдруг увидел перед самым носом лицо Мелины. Призрак смотрел на него со значением.

Миг – и с губ её сорвался фундаментальный вопрос:

– С чего ты взял, что тебя исцелил тот врач?..

– Кто, если не он? – озадачился Альдред, вставая в полный рост.

Задача не из лёгких, учитывая, сколько всего на его хребет навешано. Руки плетьми вело из стороны в сторону. Он выпрямился, глядя на призрак сверху-вниз. Мелина сделала шаг навстречу, пролонгируя зрительную дуэль.

– Вдумайся хорошенько в то, что я скажу, – настоятельно советовала кукла Сокофона. – Человек находит способ одолеть болезнь, созданную Богом. Человек. Одолевает. Болезнь. Созданную Богом Смерти. По-твоему, такое бывает?

Флэй тщательно поразмыслил над акцентами, что расставила возлюбленная. Не имел свойства верить в чудеса. Вернувшись трезвым рассудком в тот злосчастный день, он увидел своё исцеление в ином свете. И хотя выглядело всё правдоподобно или около того, если Пращур – и вправду умнейший из Богов, триумф Альдреда обесценивался разом. Былой вкус его победа потеряла.

– Разве нет? – неуверенно выдавил из себя Флэй, хмуря брови.

– Неважно, кто доктор Ван, кто – Фульвио. Учти виды Прародителя на тебя и меня. Пойми, что оба – всего лишь пешки в игре Бога Смерти, – холодно твердил Сокофон, приоткрывая завесу тайны перед своим Киафом. – Сколько бы звеньев цепочки ни связал воедино Пращур, они все вели к тебе. К моменту Вознесения. К удару, который ты нанёс Иоланте, и дал дорогу И… прочим Киафам.

Лицо Альдреда приобрело землистый оттенок от злости. Причина проста: его вверг во фрустрацию сам факт абсолютного бесправия.

Больно оттого, что не Альдред крутит Поломанный Мир. Хуже всего то, что даже не Поломанный Мир диктует ему направление, а кто-то другой.

Если каждый шаг его был заранее вымерен Актеем Ламбезисом, немудрено чувствовать собственную неполноценность. Ведь за право самостоятельно выбирать путь он и боролся с Инквизицией.

По-умному боролся. Не пёр, как безмозглый баран прям на ворота, нет. Он медленно, но верно выжидал момент, чтобы вырваться на свободу. Выдрать свой триумф зубами и когтями. Только вот пасти не хватило урвать целый кусок. И каждый раз об этом вспоминая, Альдред испытывал вполне физическую боль.

Все напрасно в свете слов, которые говорила первая любовь.

Отчаяние подкралось внезапно.

– Значит, вот мой удел? Быть пешкой в игре Богов? Даже не Богов, а одного, определенного? Тогда ради чего я вообще живу? Чтобы помереть ни за что, ни про что? – сокрушался Альдред. Пропасть за его спиной мягко обнимала за плечи, приглашая рухнуть камнем вниз и всё закончить. Сразу. Тут же.

Бог Снов уже укоренился в самой сути Флэя. Сокофон тонко почувствовал перемену в настроениях Киафа. Мгновенно ощутил риски, которые преподносил переломный момент. Небожитель не мог допустить глупости, что овладевала Альдредом.