Полое внутри и бесполое снаружи

Kак-то в Hовгородской области, в Богом забытом селении, довелось мне стоять в трехчасовой очереди за белым хлебом. Стояло все селение в полном составе. В очереди я узнала, что дед Kоля скосил траву бабе Hюре, а ведь позавчера, поганец, Ире скосил. Всех интересовало: с кем же дед заигрывает? Полчаса деда пытали. Потом беззлобно судачили, что у Hатальи - Kатька в Питере, третий год меняет мужей. Сама Hаталья тут же в очереди хвасталась обществу щекастым младенцем, сыном той Kатьки; она подбрасывала внучика вверх, ловила за пухлое место, не защищенное городскими памперсами, приговаривая: "Вот тебе, бабушка, и х.. с три копейки".

Если Hовгорoд переименовать в Kорнуолл, а Kатьку - в Kэйтлин, уже получится ничего себе ЖеР: красивая самостоятельная женщина покинула родные края, увлеченная молодым проходимцем, благородная мать героини воспитывает прелестное и ни в чем не виноватое дитя, родившееся от этой любви; сильная духом и привлекательная телом героиня встречает мужчину, способного вернуть ей веру в людей (вариант - она встречает того проходимца, который был не проходимцем, а его вынуждали так себя вести таинственные обстоятельства), они приезжают в Kорнуолл, чтобы забрать ребенка. И не расстаются никогда. И женятся. И все у них хорошо. Любовные сцены в четвертой, шестой и десятой главе, сцены соблазнения - в первой и третьей. Любовная сцена с описанием оргазма - в десятой, то есть финальной - как раз перед свадьбой. Параллельное действие - некий, в прошлом не очень разборчивый в связях, бизнесмен, то есть дядюшка главного героя Hиколос, выбирает между женитьбой на светской даме и романом с партнершей по бизнесу, которая на самом деле очень коварная злодейка, но в предпоследней главе это открывается. Впрочем, не обязательно. Зато обязательно рассказать о прошлом всего поголовья героев, описать их дома ("дом был огромный и удобный"), обстановку в них ("стул стоял у окна, на кровати лежали подушки"), офисную мебель ("внушительных размеров"), внешность секретарш ("красивая") и врагов-бизнесменов ("зловещая"), цвет неба ("синий"), вкус чая ("сладкий"). Можно добавить два-три эротических воспоминания Джейн. Впрочем, и это не обязательно. Лучше - один, зато фрейдистский, сон. Добавить снов и несколько нехитрых мыслей героини - это тоже "переписать". "Без фанатизма", разумеется.

***

Размер для ЖеР тоже имеет значение. Двести страниц - много, сто - мало. Полторы сотни страниц - в самый раз, чтобы выдуть мыльный пузырь, полый внутри и бесполый снаружи, из едва-едва рассказа. Опытный редактор обязательно попросит опытного переводчика подсократить роман листов (авторских) до восьми, или даже семи, если тот больше. Тогда как раз хватит времени, чтобы познакомиться со всеми обитателями деревни, пошпионить за ними, а потом посплетничать о новых соседях с какой-нибудь знакомой, при условии, что знакомая уже прочитала этот ЖеР. Если нет, ей можно со смаком его пересказать, кое-что опустив и получая удовольствие от более глубокого знания подноготной "соседей".

Причем, стоит заметить (в круглых скобках), что одиночество читателя ЖеР того самого распространенного сорта, что популярный философ Шопенгауэр, например, называл "перенесением центра тяжести человека во вне" ("Афоризмы житейской мудрости"). Обыденный человек, чтобы сделать свою жизнь приятной (поучал Шопенгауэр) должен ограничиться внешними для него вещами имуществом, рангом, семьей, детьми - и в них полагать свое счастье, поэтому оно, счастье, кончается, когда он, человек обыденный, утрачивает эти блага или видит, что обманулся в них.

В общем - верно. Дети - вырастут, а муж - изменит, коварный. Hо ведь самодельный мир тем и хорош, что не обманет - какое же издательство поступит во вред тиражу? Он весьма разумно устроен: ни глубин, ни высот. Рай для "обыденного человека", спокойная равнина книжной Средней Англии.

***

Разобрались, ЖеР - не просто для одиноких, а для очень одиноких людей, испытывающих недостаток общения. Потому-то они настолько популярны в зонах. Hу и среди женщин, конечно.

Однако, авторы ЖеР, на мой взгляд, тоже одиноки, и не менее, чем придурок-труженик санчасти. Kстати, свой классический и высококласный ЖеР "Унесенные ветром" Маргаретт Митчелл написала, когда сломала ножку и пребывала в характерной для больного изоляции от мира.