Полный НяпиZдинг

Ничего удивительного, что когда мне в руки попала книжка с картинками про чертей и пекло (впрочем, есть у меня подозрение, что это была даже не книжка, а просто карикатура в журнале «Крокодил»), узнавание произошло мгновенно. Да это же наша кочегарка!

За первым радостным открытием последовало второе, еще более радостное: если моя мама топит печку в пекле, значит она — черт!

Ну и папа, наверное, тоже черт, если ходит ей помогать. И тетя Шура, и тетя Римма, и третья тетя, не помню, как ее звали — черти, определенно. Меня окружают настоящие черти из пекла. Вот это, братцы, жизнь!

Это открытие совершенно меня окрылило. И вовсе не потому, что меня с младенчества терзала неодолимая тяга к сатанизму. Не терзала! Мне просто хотелось интересного. Интересного вокруг было много, но не очень. Были мы с родителями, были другие люди, подозрительно на нас похожие, были немцы, тоже похожие на нас, но с другим языком, были монголы, самые прекрасные существа на земле, нечеловечески раскосые, плосколицые и в красивых одеждах. И все! Никакого разнообразия, никаких волшебных существ.

И тут вдруг внезапно выясняется, что мы только с виду люди, а на самом деле — черти. А черти — крутые чуваки, про них сказки пишут. А значит, и про нас. Мы — те, с кем происходит все самое интересное. Какое счастье!

Хотя выглядели мама с папой и все эти тети-кочегары все-таки неподобающим образом. Где рога? Где, спрашиваю вас, хвосты?! Как — нет? И у меня, что ли, не отрастут с возрастом? Ну нет, я так не играю.

Мои осторожные вопросы про рога, копыта и хвосты явно испугали родителей, так что расследование пришлось прекратить. Тем более, что ничего путного допрашиваемые не сообщили. Тогда пришлось привлечь собственный аналитический ум и создать очень логичную и правдоподобную версию, что мы маскируемся. Что мы черти из пекла — это тайна. Чего-чего, а шпионских романов в библиотеке, куда родители ходили за книжками, хватало, так что теоретическая база у меня была уже к пяти годам. И ясно было, что тайну надо хранить и не признаваться.

Пришлось взять себя в руки и не хвастаться нашим удивительным чертовским статусом во дворе. И даже соседка тетя Валя, с которой у меня были очень доверительные отношения, так ничего и не узнала.

Но не могу же я всю жизнь терпеть и не сознаваться! Тем более, столько лет прошло. Родителей уже на этом свете нет, маминых коллег — не знаю, но подозреваю, что тоже. А если и есть, я же их паспортные данные не разглашаю. Авось обойдется.

Для души

Некоторые граждане рассуждают про сортировку информации по принципу «полезно-опасно для души»; неважно по какому поводу.

Важно, что я уже сутки ору на своей внутренней кухне, стуча внутренним кулаком по внутреннему столу, заставленному пустыми бутылками из-под внутренней, какой же еще, водки.

«Опасно для души! Опасно! Для души!» — примерно вот так я ору.

Подразумевая, конечно же, что все самое так называемое опасное для так называемой души уже случилось в момент опрометчивого рождения этой самой души на планете Земля, а теперь поздняк метаться, хуже уже не бывает, следовательно, будет только лучше. Ну или вообще никак.

Донкихотство как выгодная долгосрочная стратегия

1. В детстве мы вынуждены быть идеалистами — просто вследствие нехватки информации об окружающем мире. Все лакуны мы заполняем самостоятельно. И, естественным образом, заполняем их так, чтобы результат нравился нам. В итоге получаем идеалистическую картину мира, более-менее устраивающую нас, особенно в местах самостоятельно заполненных лакун.

(Тут следует уточнить, что идеалистическая картина мира вовсе не обязательно предлагает всеобщую доброту, рыцарство и прочий сказочный героизм с хорошим концом. Она вполне может предполагать возможность счастливо бездельничать, поедая бутерброды! Мало ли кто как представляет себе идеальный гармоничный мир, в котором хочется жить.)

2. Всякое взросление почти неизбежно сопровождается увеличением объема информации об окружающем мире и почти неизбежным же крушением наших идеалов. Потому что какими бы умными детками мы ни росли, а додуматься до более-менее реалистичной картины мира шансов у нас немного. И случайное совпадение детских идеалов с истинным положением дел тоже, мягко говоря, маловероятно.

3. Можно сколько угодно объяснять сложности подросткового возраста биологически — дескать, в это время детям пора уходить из стаи и начинать самостоятельную жизнь. Однако наиболее интересная часть правды заключается в том, что именно в этом возрасте происходит крах идеализма, сопровождаемый как справедливым негодованием по поводу взрослых, умудрившихся так хуево все устроить, так и естественным желанием построить свою прекрасную реальность с блэкджеком и феями. Или вампирами. Кому чего.

4. Построить свою прекрасную реальность человеку оказывается слабо. Это нормально вообще — обнаружить, что хрен ты ее сам себе построишь. И существующую не отменишь. Такая беда.