Полный курс НЛП

Язык имеет смысл только тогда, когда мы выводим подобные умозаключения. Некоторые описывают это как функцию «подсознательной» части психики. Это лишь стенографическая (и притом туманно стенографическая) формулировка, указывающая на признание того факта, что то, что мы фреймируем на одном уровне, должно содержать и высшие гипотетические конструкции для того, чтобы иметь смысл. «Подсознательная» – или находящаяся за пределами осознания – часть нашей психики предполагает необходимые для этого фреймы. Высшая часть нашего сознания работает, исходя из этих предположений. Вот каков тонкий механизм воздействия используемых нами терминов. Его тонкость заключается в том, что мы предполагаем.

Поэтому прислушивайтесь к предполагаемым фреймам и пониманию, содержащимся в словах, терминах и высказываниях. Даже после того как вы выявите один уровень предполагаемых представлений, прислушивайтесь дальше, к другим предполагаемым представлениям. После того как мы идентифицировали пресуппозиции, находящиеся вне и сверх первичного высказывания, и получили высказывания типа:

«Он уже совершеннолетний», «Он обладает способностью к…» и «У него присутствует мотивация к…», остается еще много других предположений.

Вот еще один пример. Используйте его для исследования заключенных в нем пресуппозиций. «Он поднялся со своей парты, вышел перед классом и написал ответ на планшете».

Какие пресуппозиции о существовании мы имеем в этом высказывании? О том, что есть доска. Что есть классное помещение, есть передняя стена этого класса, есть задняя стена, есть учащиеся, есть мальчик или мужчина, парта, задание.

Язык, как и любое предложение на данном языке, содержит многочисленные предположения. Фокусировка внимания на слове «планшет» побуждает нас представить соответствующий зрительный образ в своем сознании. Делая это, мы наделяем его существованием, по крайней мере в нашем сознании. В реальности нет никакого планшета. Говорящий, возможно, ошибся, и имел в виду грифельную или пластиковую доску. Говорящий мог сочинить эту историю. Но в своем сознании мы создаем планшет, человека и комнату и все то, что создает реальность этого сценария для нас.

Для того чтобы использовать слово «планшет», мы должны создать концептуальное пространство в своем сознании и затем заполнить это пространство планшетом. Но прежде чем заполнить ментальное пространство планшетом, мы должны освободить концептуальное пространство. У нас появляется все то, что предполагает существование планшета. И в эту наносекунду мы имеем «не-планшет», отсутствие планшета.

Иными словами, мы конструируем фон, на который затем картируем фигуру. Этот фон предполагается, подразумевается и присутствует в качестве пресуппозиции. Он должен присутствовать для того, чтобы мы могли увидеть или представить себе планшет. Планшеты не существуют в вакууме, они существуют в пространстве. Поэтому пространственный контекст также должен существовать. И поскольку этот контекст не является планшетом, он означает отсутствие планшета. То же самое касается и Джейсона. Когда мы говорим о «Джейсоне», все, что окружает Джейсона, не является Джейсоном.

Это означает, что для любой пресуппозиции о существовании есть и отрицание того, что мы постулируем как существующее. Существует фон для любой фигуры, которую мы помещаем на передний план. Должны присутствовать все предметы и процессы, необходимые для того, чтобы другие предметы и процессы могли существовать.

Каким образом все это может быть нам полезно? Это становится полезным, когда мы говорим о «проблемах» и конструируем фреймы «проблем». Нередко именно эта «не-проблема» обеспечивает решение проблемы. Это происходит потому, что такая «не-проблема» подводит нас к отрицанию или противоположности проблемы, то есть к отсутствию проблемы. В ментальном пространстве это часто открывает перед нами двери к ее разрешению. Именно в этом смысле люди иногда говорят: «Проблемы нередко несут в себе свое собственное решение».

В качестве примера рассмотрим следующее высказывание: «Я страдаю от депрессии». Во-первых, мы должны постулировать, что существует «депрессия». Затем мы должны предположить все, что составляет фон для «депрессии». Что в таком случае не будет являться депрессией? Если депрессия выделяется из фона, что представляет собой все то, что составляет фон? И когда вы вышли за рамки своих фреймов, чтобы ответить на этот вопрос, что вы там обнаружили? Может быть, радость, счастье, веселье, воодушевление, спокойствие, безмятежность? Не-депрессия – это фон для депрессии. «Депрессия» может иметь смысл, только если мы противопоставляем ее фреймам счастья, мотивации, жизнерадостности. Этим объясняется сила вопроса: «А если бы вы не страдали от депрессии, что бы вы почувствовали?»