Полный карман песка

так много вопросов, столько всего решить, но Коул любит меня. Он любит нас. Это ясно, как день. И я тоже его люблю. Нужно поверить, что с остальным мы разберемся позже. Сейчас время для любви, согласия и силы. Для Эмми. Сейчас она нуждается в нас.

Ее пальцы в моей руке подергиваются, и мое сердце замирает. Но снова бросается вскачь, когда Эмми издает низкий хныкающий звук.

Я встаю и склоняюсь над ней, провожу рукой по лбу.

― Эмми? Ты меня слышишь, милая?

Она не отвечает, но морщит бровь. Я поворачиваюсь к Коулу.

― Позови медсестру.

Он сразу же выбегает из палаты.

― Эмми, ты можешь открыть глаза? ― Я смотрю. И жду. Сдерживая дыхание. Ничего. ― Эмми, пожалуйста, малыш. Это мамочка. Ты можешь открыть глаза и посмотреть на меня?

Ее веки дрожат. Так ведь? Я смотрю на них. С усилием. Как если бы хотела, чтобы они двигались. Могла я это вообразить? Или они на самом деле двигались?

Коул возвращается с Верой, которая подходит к кровати и начинает проверку. Когда она собирается поднять левое веко Эмми, чтобы посветить внутрь, Эмми вздрагивает и отворачивает голову.

Медсестра опускает свет и тянется к горе покрывал.

― Эмми, меня зовут Вера. Можешь ты сжать мои пальцы? ― Нет ответа. ―Эмми? Ты можешь сжать мои пальцы?

Я чувствую, словно моя жизнь, все мое существование балансирует на булавочной головке. Мое сердце бьется так тяжело и так быстро, что я задыхаюсь. Словно я вскарабкалась на холм или пробежала забег. Хотя, и присутствует некое чувство, будто я по-прежнему бегу. И еще не достигла финиша.

― Эмми, мо… ― Веры замолкает и улыбается. ― Хорошая девочка. Можешь покачать пальцами на ноге?

Я вижу легкое движение под одеялами, но настоящее облегчение чувствую двумя минутами позже. Когда моя дочь открывает свои изумрудно-зеленые глаза, ищет взглядом мое лицо и хрипло шепчет:

― Я остаюсь, мамочка.

Глава 31

Коул

Прошла неделя с того дня, как мы с Иден привезли Эмми из больницы домой. Я вижу их каждый день. Не могу держаться в стороне, и, кажется, Иден сама этого не хочет. Да и Эмми тоже. Она открывается все больше с каждым разом, как я ее вижу.

Сегодня они пригласили меня на ужин. Стол накрыт, и Иден ждет, пока испечется хлеб. Эмми рисует на полу с тех пор, как я здесь. Все, от докторов до медсестер, были поражены и благодарны, что у нее не было каких-либо неврологических отклонений. Как и мы с Иден.

«Ваша быстрая реакция: вытащить ее из воды, немедленно начать делать искусственное дыхание, ― все благодаря этому. Несколько минут промедления, и ее могло бы не быть здесь сегодня».

Я вздрагиваю при мысли, на что это могло быть похоже. Знаю, я не смог бы снова подняться. А Иден… это разрушило бы ее мир. Что еще сильнее разрушило бы мой.

Внезапно Эмми вскакивает и направляется ко мне, протягивая рисунок.

― Это мне? ― спрашиваю я. Она кивает.

Восемь рук, все на разном месте, вокруг замка из песка. Расстановка немного нескладная, но для шестилетнего ребенка все удивительно точно и подробно. Легко можно понять, что это.

Я соскальзываю с кухонного стула и опускаюсь перед ней на корточки, собираясь поблагодарить. Но не успеваю. Эмми удивляет меня, обвивая свои ручки вокруг моей шеи. Нерешительно я обнимаю ее тонкое тельце, притягивая к себе. Она не отодвигается, не уклоняется, не испытывает неудобств. Просто сжимает меня так сильно, как могут позволить ее маленькие ручки.

Когда она отпускает меня, то засовывает большой палец в рот.

― Спасибо, Эмми. Это красиво.

Она внимательно смотрит на меня, потом, спустя несколько секунд, неохотно вытаскивает большой палец и еще больше меня удивляет, сказав мне первые слова.

― Ты знаешь, кто это? ― спрашивает она.

Я слышу позади себя судорожный вздох Иден. Не нужно поворачиваться, чтобы понять, что в ее глазах слезы или что у нее потрясающая улыбка. Которая, скорее всего, прячется под ладонью, прикрывающей рот. Я могу представить, как она стоит на кухне позади меня, так же четко, как вижу рисунок, что держу в руках. Тот, что Эмми нарисовала для меня.

― Нет, кто это? ― спрашиваю я.

Она указывает на две пары рук побольше.

― Это твои и мамины, ― объясняет она. ― Это мои. А эти ― твоей маленькой девочки.

Эмми робко поднимает на меня взгляд. Она стоит так близко и смотрит так пристально, что я могу сосчитать каждую темно-зеленую крапинку в радужке ее глаз. Я улыбаюсь. Молчу какое-то время. Не думаю, что сейчас способен говорить.

― Мы все четверо строим замок из песка, ― предполагаю я, когда мой голос становится тверже.

― Как семья.

Я киваю. Вижу, как пальцы ее ног сжимают коврик. Она нервничает.

― Как семья. Мне это нравится, Эмми.

Она больше ничего не говорит, просто поворачивается и убегает, оставляя меня гадать, что же я сделал, чтобы заставить ее уйти. Но спустя несколько секунд прибегает обратно, что-то свисает с ее рук.

Она останавливается передо мной, перебирая цепочки, выбирая из связки, что держит в руке, самую длинную и толстую.

― Это твоя, ― сообщает Эмми, протягивая ее мне. Это цепочка с подвеской, на конце